теряем любовь, поскольку не всех любим. Но дать всем вдоволь невозможно для человека, ведь это дело Божие. Если же кто и говорит, что неимущий должен трудиться, чтобы стяжать чего-нибудь и из этого давать милостыню, то да знает такой, что это заповедано мирянам, а не монахам, поскольку благотворительность заповедана Богом не столько ради нищих, сколько ради стяжания любви теми, кто их милует, ведь Бог обеспечивает и богатого, и бедного. Но, может, ты на это скажешь, что благотворительность вовсе не нужна? Да не будет того! Но благотворительность становится началом любви для тех, кто и не знал, как ее стяжать. И как обрезание для необрезанных было образом обрезания сердца, так и благотворительность становится учителем любви. Для тех же, кому благодатью Божией дарована любовь, благотворительность излишня. Я говорю это не для того, чтобы осудить благотворительность, но чтобы указать на чистоту нестяжательности, так чтобы меньшее добро — благотворительность — не стало препятствием к большему добру — нестяжательности, которая и есть любовь. Ты, монахиня, в короткий срок и с небольшим трудом достигла большого блага, поскольку все твое имущество сразу отдала нищим, подвизайся же достичь и большего — любви. Тебе надо произносить те свободные слова: вот, мы оставили все и последовали за Тобою (Мф. 19: 27), ты удостоилась подражать дерзновенным словам апостолов Петра и Иоанна, говоря: серебра и золота нет у меня (Деян. 3: 6). Два апостола сказали это, но вера у них была одинаковая. Но и благотворительность мирян не должна быть случайной, ведь Давид говорит: елей же грешнаго да не намастит главы моея (Пс. 140: 5), так что милующий должен иметь расположение, как у Авраама, и делать добро праведным путем. Вспомним: когда праведный Авраам принимал странников, то вместе с яствами он предложил к трапезе и свое расположение, и стоял и служил трапезующим сам, желая разделить и со своими рабами награду за гостеприимство. И воистину те, кто так принимает странников, получают награду за свое милосердие, хотя и принадлежат ко второму сонму; ведь Господь, сотворив вселенную, в ней создал два образа существования: тем, кто живет целомудренно, Он даровал брак ради деторождения; тем же, кто живет в чистоте, Он заповедал девство, чтобы они стали равноангельными. И женатым Он дал законы, и наказания — беззаконникам, а девственникам Он говорит: Мне отмщение, Я воздам (Рим. 12: 19). Женатым говорит: возделывай землю (ср.: Быт. 3: 23), а монахам: не заботьтесь о завтрашнем дне (Мф. 6: 34); тем Он дал закон, нам же, монахиням и монахам, явил Свои заповеди через благодать. Крест для нас есть орудие победы, поскольку наше звание и наш обет есть не что иное, как отречение от жизни и размышление о смерти. И как мертвые не могут ничего сделать своим телом, так и мы не должны ничего делать телом, ведь то, что мы должны были сделать телом, мы сделали, когда были неразумными детьми. Потому и апостол говорит: для меня мир распялся, и я для мира (ср.: Гал. 6: 14). Мы живем только душой, и ей мы должны показывать добродетели, ей миловать, поскольку блаженны те, которые дают милостыню душой. Ведь Господь говорит, что тот, кто разжегся похотью на чужую красоту, не творя греха, грешит тайно в душе; подобно этому и тот, кто милует и жалеет нищего в душе, дает милостыню, поскольку его расположение исполняет действие, даже если и нет денег. Мы удостоились большей чести, чем миряне, ведь как мирские господа имеют разную прислугу, и одних посылают возделывать землю, других, лучших, удерживают дома, чтобы они им служили, так и Господь всех женатых направил в мир, а тех, кто лучше и имеет доброе расположение, оставил при Себе, чтобы Ему служили. Они чужды всему земному, поскольку удостоились есть с Господского стола, они не заботятся об одежде, поскольку облеклись во Христа, но над этими двумя сонмами владычествует один Хозяин, Господь. Как из пшеницы получаются и солома, и листья, и семена, так от Бога — и миряне, и монахи, и вместе они необходимы, ведь листья служат сохранению семян, а семена необходимы для посадки и будущего урожая. И как невозможно, чтобы были одновременно зрелы и листья и плоды, так же не сможем и мы принести какого-нибудь плода небесного, если печемся о мирском. И как, если не опадут листья и не высохнет стебель, то колос не будет пригоден к жатве, так и мы, если не отбросим земные помыслы, как листья, если не иссушим тела наши, как стебли, и если не вознесемся мыслями к Богу, то не принесем семени, которое есть слово спасения.

Опасное дело учить прежде, чем пройдешь путем деятельной добродетели. Как тот, у кого обветшалый дом, если примет в него странников, только повредит им, когда дом рухнет, так и тот, кто не укрепил прочно своего душевного дома, не изучив на деле добродетели, погубит с собой и того, кого учит. Ведь такие люди словами руководят других ко спасению, но своими злодеяниями уводят от него, поскольку одно словесное учение подобно картине, написанной неустойчивыми красками, которые в короткое время бывают смыты дождевыми потоками и осыпаются от порывов ветра. Лишь учение, совмещенное с делом, не сможет изгладиться, поскольку опытное слово твердо печатлеется в душе и сообщает слушателям постоянное и неизгладимое подобие Христа и Его добродетели. Так что и нам необходимо лечить душу не только внешне, но украсить ее со всех сторон, и особенно позаботиться об очищении ее внутренних глубин. Постригли мы волосы на головах своих? Отвергнем же с ними и червей, кроющихся в головах, ведь они, оставаясь без волос, будут нас грызть еще больше: волосы головы, которые мы обрезали, означают мирскую жизнь с ее почестями, деньгами, нарядными одеждами, банями, вкусными кушаньями — все это мы внешне отвергли. Но да отбросим и душегубительных червей: осуждение, сребролюбие, ложь, божбы и другие страсти, находящиеся в душе; они, пока были скрыты под волосами — под покровом мирских вещей — были не видны, теперь же, обнажившись от мирской материи, они стали явны. Как в чистом доме, как только появится где-нибудь мышь или мелкая букашка — видно всем, так каждой монахине или монаху видны и самые мельчайшие прегрешения. У мирян же обитают, как в грязных сараях, большие и ядовитые змеи, и они не видны, поскольку покрыты множеством материи. Итак, мы должны очистить храмины наших душ и внимательно следить, чтобы не вползла ни одна душевредная букашка — страсть — в скрытые части души, а потому да будем окаждать наши сердца Божественным фимиамом молитвы, зная, что как едкие запахи прогоняют ядовитых зверей, так и молитва с постом выгоняет злые помыслы. Потому мы, монахини, должны следить за помыслами, к нам приходящими; так делал тот благочестивый монах, который, сидя в своей келлии, следил за помыслами и наблюдал, какой помысел пришел раньше, какой после, и на сколько каждый из них задержался в душе. Так же он следил и на следующий день, какие помыслы входят прежде, а какие потом, и через такое наблюдение он узнал определенно и благодать Божию, и собственное свое терпение, и силу и победу врага. Так да будем делать и мы, ведь если продавцы тленных вещей мира сего каждый день подсчитывают свой доход, и когда выручат больше, то радуются, когда же терпят убыток, то сетуют, тем более должны бодрствовать мы, покупающие истинное сокровище, и стремиться стяжать большие блага; если же враг и немного у нас украдет, мы должны сетовать и осуждать себя, но не отчаиваться, ведь это падение произошло невольно, по причине искушения. У тебя девяносто девять овец? Верни и одну заблудшую, не бойся из-за той одной, которую потеряла, и не скрывайся от Владыки Господа, и не удаляйся от Него, чтобы кровопийца сатана не пленил все стадо трудов твоих и не уничтожил его через твое отчаяние. Итак, не оставляй чина своего из- за одной потерянной овцы, ведь Владыка наш благ; вспомни, как говорит Давид: егда падет, не разбиется, яко Господь подкрепляет руку его (Пс. 36: 24). Все, что мы сделали и приобрели в этом мире, мы должны считать малым в сравнении с вечным богатством будущей жизни, ведь мы в жизни сей находимся как бы в иной материнской утробе; когда мы были в чреве матери, то не имели здешней жизни, не ели твердой пищи и не могли сделать того, что делаем теперь, тогда мы не видели ни солнца, ни какого-либо другого света. И как тогда, во утробе матери, мы были лишены многих благ мира сего, так и теперь, когда мы находимся в мире сем — мы лишены многих благ Царствия Небесного. Познав мирские вещи, будем стремиться насладиться небесными благами, видев здесь этот чувственный свет, возжелаем узреть мысленное Солнце Правды, да будет нам горний Иерусалим отечеством и матерью, и да зовем Бога Отцом нашим; да будем жить здесь благоразумно и целомудренно, чтобы улучить жизнь вечную. Как младенцы, находившиеся во чреве матери, когда становятся совершенными и рождаются, то от меньшей пищи и жизни, какую имели, возводятся к большей