том, что впереди действительно вода, а не обман зрения. В море, как и в пустыне, часто вводит в заблуждение марево.
Тем не менее капитан отдает приказание готовить машины.
Вначале лед очень тяжел, кочегары нагоняют пары с таким усердием, как если бы мы приближались к дому после длительного плавания. Окрыляет надежда, что впереди чистая вода, свободный путь к заколдованному острову.
После многих тяжелых усилий, пробив несколько ледяных барьеров, входим в более слабый и разреженный лед. Вид больших открывшихся полыней и легкий, давно не слышанный плеск воды, рассекаемой ледорезом, приводит экипаж в восторг. Мы радуемся виду воды, как узник, вырвавшийся из темного подвала, радуется воздуху и свету. Теперь ледорез идет свободно, легко лавируя среди пловучих льдин.
Наступает ночь. Ледорез продолжает итти, раздвигая податливые льдины, рассекая гладкую поверхность больших полыней. В кают-компании не расходятся, никто не может спать в эту светлую полярную ночь. Охваченные радостью движения, не шумим, не спорим, изредка лишь обмениваемся замечаниями.
— Взгляните, товарищи, какая картина, — зовет кто-то, и все бросаются к окнам.
Всходит круглая ярко-шафрановая луна на неопределенно голубоватом небе полярной белой ночи. Против луны, над самым горизонтом, неподвижно нависло золотисто-кровавое, постепенно разгорающееся солнце. Шафранные лучи луны и кровавые — солнца повторяются во всех полыньях и озерках — широких, как трюмо, и круглых, как ручное зеркальце. Торосы бросают на резкую белизну снегов причудливые тени.
Склянки пробили полночь. Вахтенный, прижавшись лицом к стеклу, смотрит в кают-компанию. В одном из окон кают-компании показывается третий лик, такой же круглый, как и небесное светило, но с приплюснутым о стекло носом. Это вахтенный смотрит на нас в окно, удивляясь, что мы не расходимся. С явным намерением дать нам понять, что пора спать, он входит в кают-компанию и задергивает шторы.
По дороге в свою каюту, я задерживаюсь на палубе. По льдам от луны бежит шафранно-золотистая дорожка до самого острова Врангеля, который сейчас виден лучше, чем днем.
К утру мы выходим почти к самой кромке льдов, приблизительно к тому месту, откуда мы вошли в лед и начали свой дрейф.
24 августа. После того, как мы выбились из тяжелых льдов кромки надо было решить, что делать дальше, — продолжать ли пробиваться к острову Врангеля или итти обратно в залив Лаврентия за углем? Угля оставалось всего 750 тонн. Момент очень острый, от которого зависела судьба рейса и участь всего экипажа.
И капитан решил.
В 8 часов утра, после целой ночи хода, ледорез стал на якорь.
— В 2 часа дня в кают-компании соберется совещание командного состава с представителями судового комитета, ячейки, «врангелевцев» и ученых, — сказал мне один из помощников капитана. — Капитан вас приглашает.
Совещание единодушно постановило — итти вперед! Решение смелое и безусловно правильное.
25 августа. Идем с 8 часов средним ходом, лавируя среди разреженного, но крупного льда. С левого борта на траверзе маячит Геральд. Убедившись, что с юга невозможно пробиться к Геральду, забираем восточнее. Есть основание думать, что с этой стороны лед слабее и нам удастся прорвать ледяные траншеи, которыми огородился остров. Может быть, если лед действительно отошел от берегов Геральда и Врангеля, это последний тяжелый форт, который нам необходимо взять, чтобы достичь цели.
26 августа. Густой туман. Опять стоим! Капитан не показывается в кают-компании, помощники держатся еще конспиративнее, чем обычно, но в воздухе чувствуется какая-то тревога. Все чего-то напряженно ожидают.
По углам шепчутся о том, что будто бы капитан решил отказаться от дальнейших попыток пробиться к острову Врангеля. Ждем только, чтобы рассеялся туман, и тогда сейчас же пойдем обратно в залив Лаврентия за углем. С отчаянием прислушиваюсь я к этим слухам, не зная, верить или не верить им? Проверить же слух не у кого.
Обращаться к помощнику, я знала, совершенно бесполезно.
— Правильно, что идем назад… Разве можно пробиться в этих тяжелых льдах. Напрасно только тратим уголь… — раздавались голоса в красном уголке.
Раньше на подобные замечания команда отвечала градом бодрых и острых словечек, заставлявших скептиков прикусывать язык. Но теперь все подавленно молчали.
В 7 часов на судне поднялась обычная беготня, как всегда, когда начинают готовить машины. Идем! Но куда? Неужели назад?
На счастье в коридоре я столкнулась со спешившим куда-то ревизором, от которого скорее, чем от кого-либо другого, можно было узнать правду.
— Куда мы идем?
С замиранием ждала я ответа, боясь услышать, что идем в залив Лаврентия за углем.
— Вперед, вперед! — весело и возбужденно крикнул ревизор. — Попытаемся ближе подойти к Геральду. Вот только бы туман не помешал, вблизи Геральда есть банки и рифы, в тумане можно сесть на мель.
Льды снова сплотились и, не доходя миль десяти до Геральда, мы вынуждены опять остановиться, отдавшись во власть полярных льдов. В густом тумане медленно, со всей массой льдов, нас относит на север.
28 августа. Туман и дрейф. Состояние пленника, которого несут с завязанными глазами неизвестно куда. Но после того, как было принято окончательное решение итти вперед и вперед и отброшена всякая мысль об отступлении, настроение команды заметно поднялось. Все почувствовали себя легче и веселее. Чтобы ни случилось, все лучше позорного возвращения.
У цели
Новой колонии, которая останется на острове после ухода «Литке», предстоит прежде всего приготовиться к долгой темной полярной зиме. До наступления зимы необходимо успеть отремонтировать старый дом и отеплить новый, который должна будет построить команда ледореза, перенести продукты с берега в пакгауз. Новой колонии будет, разумеется, гораздо легче устроиться на обжитом месте, чем первой, которая была оставлена на совершенно необитаемом и необследованном острове. У новой колонии будет радио, которого нет еще на острове, и, сохраняя постоянную связь с материком, приобщаясь к общей политической и общественной жизни Союза, они не будут чувствовать слишком большой оторванности и одиночества. Продовольствием и всем необходимым колония будет обеспечена даже слишком роскошно и недостатка не будет терпеть ни в чем.
Располагая пловучими средствами, новый начальник острова — тов. Минеев — сможет шире поставить выгодный моржовый промысел. Он предполагает сорганизовать промышленников-эскимосов в артели и снабжать их пловучими средствами на следующих обоюдовыгодных условиях: мясо убитых моржей — эскимосам, шкуры и ворвань должны будут сдаваться в факторию, клыки — в раздел. Половина добычи — эскимосам, половина — фактории в уплату за горючее и амортизацию вельботов.
В красном уголке также обсуждают, что будет делать команда, придя на остров, точно все препятствия уже преодолены и льды непременно должны нас принести к острову Врангеля.
Работа на острове предстоит, правда, большая: выгрузка продовольствия, строительных материалов, топлива, постройка радиостанции, бани и пакгауза. В то же время судно должно будет стоять в бухте Роджерса в полной готовности, чтобы, в случае внезапного наступления льдов, немедленно сняться.
