Приобретают остроту,Как набирают высоту,Дичают, матереют,И где-то возле сорокаВдруг прорывается строка,И мысль становится легка.А слово не стареет.И поздней славы шепотокНемного льстив, слегка жесток,И, словно птичий коготок,Царапает, не раня.Осенней солнечной строкойПриходит зрелость и покой,Рассудка не туманя.И платят позднею ценой:'Ах, у него и чуб ржаной!Ах, он и сам совсем иной,Чем мы предполагали!'Спасибо тем, кто нам мешал!И счастье тем, кто сам решал, —Кому не помогали!
Хочу, чтобы мои сыныи их друзьянесли мой гробв прекрасный праздник погребенья.Чтобы на их плечахсосновая ладьяплыла неспешно,но без промедленья.Я буду горд и счастливв этот мигпереселенья в землю,что слуха мне не ранитскорбный крик,что только небувнемлю.Как жаль, что не услышу тех похвал,и музыки,и пенья!Ну что жеРазве я существовалв свой день рожденья!И все ж хочу,чтоб музыка лилась,ведь только дважды дух ликует:когда еще не существует нас,
