— «Он так нализался, что чуть не взорвался, — ревел Бруно, едва не срывая глотку, — а крошка от страха трясла-а-сь».

— Эй, Кейси, — проворковала Мириам Дику и открыла рот, чтобы поймать кукурузу, которую он пытался туда забросить.

— Га-га! — крикнул Бруно.

Вид у Мириам с открытым ртом был безобразный и идиотский, словно ее душили и лицо ее успело покраснеть и раздуться. Ему было нестерпимо глядеть на нее, и он, продолжая склабиться, отвел глаза. Карусель постепенно остановилась. Он надеялся, что они останутся по второму разу, но они сошли и, взяв друг друга под руки, направились к дрожащему отражению огней на воде.

Бруно задержался под деревьями, чтобы еще раз быстренько приложиться к почти пустой фляжке.

Те взяли напрокат лодку. Мысль о гребле по ночному холодку привела Бруно в восторг. Он тоже взял лодку. Озеро казалось большим, черным, если не считать дрожащих бликов на поверхности и кишащих дрейфующих лодок, в которых обнимались парочки. Бруно подобрался к их лодке достаточно близко и разглядел, что на веслах сидит рыжий парень, а Мириам с Диком обжимаются и хихикают на задней скамейке. Бруно согнулся, в три сильных гребка обставил их лодку и выпустил весла из рук.

— Заглянем на остров или просто так поплаваем? — спросил рыжий.

Бруно нетерпеливо сгорбился на скамейке, выжидая, чтобы те наконец решили. Из укромных уголков на берегу до него доносились, как из разгороженных темных комнатушек, шепоты, приглушенные звуки транзисторов, смех. Он опрокинул фляжку и высосал последние капли. Что будет, если он сейчас возьмет и крикнет «Гай!»? Что бы сказал Гай, если бы мог его сейчас видеть? Возможно, Гай и Мириам встречались на этом самом озере — и даже в той самой лодке, где сейчас сидит он. В руках и в икрах приятно покалывало от выпивки. Окажись Мириам здесь, рядом, в одной с ним лодке, он бы с удовольствием погрузил ее головой в воду. И не отпускал. Здесь, в темноте. Полный мрак, луны — и той нет. Вода коротко всплескивала о дно лодки. Бруно вдруг скорчился, до того ему стало невтерпеж. С лодки Мириам послышался чмокающий звук поцелуя. Бруно тут же его передразнил, сопроводив страстным стоном. Чмок-чмок! Там его, должно быть, услышали, потому что дружно рассмеялись.

Он пропустил их лодку мимо и неспешно погреб следом. На него надвинулось нечто большое и черное, здесь и там исколотое вспышками спичек. Остров. Похоже, настоящий рай для любителей обжиматься. Мириам, возможно, снова займется сегодня своим любимым делом, подумал Бруно и хихикнул.

Когда та лодка причалила, он отгреб на несколько ярдов в сторону, вылез на берег и подтянул свою лодку носом на какое-то бревнышко, так, чтобы ее легко было отличить от всех прочих. И снова он преисполнился чувством цели, на этот раз еще более сильным и настоятельным, чем в поезде. И двух часов не прошло, как он в Меткафе, а вот уже на острове с нею вместе! Он через брюки прижал нож к бедру. Если ему удастся оказаться с ней один на один и зажать ей рукою рот — нет, вдруг сумеет укусить? Он передернулся от отвращения, представив ощущение ее слюнявых губ у себя на ладони.

Они медленно шли в гору по неровной земле к купе деревьев; он так же медленно поднимался следом.

— Тут не сядешь, трава вон какая мокрая, — захныкала девица по имени Кейти.

— Хошь, я пиджак подстелю? — предложил парень.

Господи, подумал Бруно, ну и тупое же оно, это южное произношение!

— «Как иду я с моей деткой по медовой тропке…» — затянул голос в кустах.

Ночные шорохи. Насекомые. Цикады. Прямо в ухо запел москит. Бруно со всего маха хлопнул по уху, и в ухе громко зазвенело, заглушая голоса.

— …Отвали.

— Ну почему мы никак не присядем? — проворчала Мириам.

— Потому, что негде, и смотри не наступи во что не нужно!

— Дружно во что не нужно, девочка! — рассмеялся рыжий.

Так что они в конце концов надумали, черт их возьми? Как они ему надоели! Карусельная музыка звучала устало и словно издалека, хорошо была слышна только гитара. Вдруг они развернулись и двинулись ему навстречу, ему пришлось податься в сторону, будто он идет по своим делам. Он запутался в каких-то тернистых зарослях и выбирался из них, пока они проходили мимо. Тогда и он пошел следом, теперь уже под гору. Ему показалось, что он различает запах духов Мириам, впрочем, возможно, и не ее, а второй девушки, — приторный и отталкивающий, как запотевшая ванная.

— …а сейчас, — сообщил транзистор, — осторожно приближается к противнику… Леон… Леон… наносит Крошке сильный удар правой в челюсть ивытолькопослушайтечтотворится! — Рев толпы.

Бруно заметил в кустах парня с девушкой; они катались по траве, словно тоже вступили в поединок.

Мириам остановилась на пригорке перед спуском, ярдах в трех от него, остальные спустились вниз к реке. Бруно скользнул поближе. Отсветы отраженных в воде огней выхватили из темноты силуэт ее головы и плеч. За весь вечер он ни разу не подходил к ней так близко.

— Эй! — шепнул Бруно, и она обернулась. — Вы ведь Мириам, верно?

Теперь она смотрела ему в лицо, но едва ли могла его видеть.

— Да. А вы кто такой?

Он шагнул ей навстречу.

— По-моему, мы с вами где-то встречались, — нагло обронил он, вновь ощущая запах ее духов. Мерзкая тепловатая черная клякса. Он рванулся к ней с такой сосредоточенной яростью, что запястья — он выбросил руки вперед — стукнулись одно о другое.

— Слушайте, а что вам…

Его пальцы сомкнулись у нее на горле, оборвав последнее слово и удивленное восклицание. Она покачнулась. Его тело, казалось, стало твердым как камень, он услышал скрежет собственных сжатых зубов. Она испустила горлом скребущий звук, но на вопль ее не хватило — слишком крепка была хватка. Сделав подножку, он на нее повалился, и они упали на землю, бесшумно, только слегка шорохнув зелень. Пальцы его впивались все глубже, и он мирился с мерзкими конвульсиями ее тела, вжимая его в землю своим, чтобы не позволить ей встать и тем самым заставить подняться его. Горло под его пальцами разбухало и раскалялось. «Ну хватит, хватит, хватит!» — внушал он. И голова перестала метаться. Он был уверен, что душил достаточно долго, но хватки не ослабил. Оглянувшись, он убедился, что все спокойно. Когда он разжал пальцы, ему показалось, что на горле у нее должны остаться такие же глубокие вмятины, как в куске теста. Но тут она перхнула, словно прокашливаясь, это было ужасно, как оживающий труп, и он опять навалился на нее всей своей тяжестью, приподнявшись на коленях и сжав пальцы в последней хватке, так что они едва не сломались. Собрав все оставшиеся силы, он пустил их в руки. А если и этого будет мало? Он заскулил от отчаяния. Но она лежала спокойная и обмякшая.

— Мириам? — позвала Кейти.

Бруно вскочил и, спотыкаясь, бросился в гору, но сразу свернул налево, в ту сторону, где оставил лодку. Придя в себя, он обнаружил, что оттирает что-то с рук носовым платком. Не что-то, а слюну Мириам. Он бросил платок на землю и тут же его поднял: платок-то с монограммой. Значит, он соображает! Потрясающее ощущение! Дело сделано!

— Ми-ри-ам! — уже с ленивым раздражением в голосе.

А если он ее не прикончил, если она оклемалась и начала говорить? Эта мысль едва не сбила его с ног, и, сбегая по косогору, он с трудом сохранил равновесие. Свежий ветер встретил его у воды. Лодки он не увидел и готов был прыгнуть в первую попавшуюся, но взял себя в руки и, пройдя пару ярдов налево вдоль берега, — нашел свою — носом на бревнышке.

— Да она в обмороке!

Бруно оттолкнулся от берега, быстро, но без ненужной спешки.

— Эй, кто-нибудь, помогите! — всхлипнув, позвала подружка.

— Господи! Да… На помощь!

Паника, прозвучавшая в мужском голосе, передалась Бруно. Он несколько раз лихорадочно взмахнул