Смерти же этих женщин шевельнули во мне нечто особое. Я как будто пропустила сквозь свою душу их страх, их боль, их беспомощность перед лицом безумия. Я воспылала яростью и злобой и загорелась желанием уничтожить зверя, отобравшего у них жизни. Смерти этих женщин вызвали во мне искреннее сострадание и словно явились спасительным тросом для моих притуплявшихся эмоций. Для моей собственной человечности. Я сочувствовала несчастным женщинам и испытывала по отношению к ним огромную благодарность.

Вот насколько личной была причина, побудившая меня заниматься поисками убийцы. Вот почему я не намеревалась бросать расследование. Вот что заставило меня ехать в лес у монастыря и вливаться в ночные кошмары Мейна. Я чувствовала себя обязанной убедить Райана довести дело до конца. Я должна раскусить клиента Жюли. И найти Гэбби. Все эти истории могут оказаться взаимосвязанными. Или нет. Не имеет значения. Так или иначе, я жаждала найти сукина сына, безнаказанно издевавшегося над женщинами, и изолировать его от общества. Навсегда.

Ускорить ход расследования оказалось сложнее, чем я предполагала. Частично по моей вине.

К пяти тридцати пятничного вечера мои желудок и голова уже изнывали от бесчисленного количества выпитых чашек кофе. Мы обсуждали содержимое папок несколько часов подряд. Новой информации собрать удалось крайне мало, и мы были вынуждены снова и снова повторять то, что давно знали, пытаясь выискать какие-то новые взаимосвязи. Дело почти не продвигалось.

Бертран занимался проработкой вопроса с недвижимостью. Объявления о продаже жилья Моризет- Шанпу и Адкинс, а также соседей Ганьон были напечатаны через 'Ре-Макс'. Огромную риэлторскую фирму с офисами в трех различных частях города и тремя выездными агентами. Ни один из них не помнил ни жертв, ни даже недвижимость, которую они собирались продать. Отец Тротье пользовался услугами другой конторы – 'Ройал Липаж'.

Выяснилось, что бывший дружок Питр был наркоманом и что несколько лет назад он убил проститутку в Виннипеге. Этот факт мог служить ключом к разгадке дела о убийстве самой Питр, а мог и вовсе не иметь к нему никакого отношения. Клодель настаивал на последнем.

Допрос людей, совершивших преступления сексуального характера когда-либо в прошлом, велся непрерывно, но положительных результатов не давал.

Толпа полицейских чутко наблюдала за районами, в которых жили когда-то Адкинс и Моризет-Шанпу. Ничего.

Мы не знали, в каком направлении работать, и от этого постепенно теряли терпение, делались все более раздражительными и угрюмыми. Я была вынуждена раскрыть свои карты. Меня вежливо выслушали. Я рассказала о ситуации с Гэбби, о рисунке, о том, как я разговаривала о нем с Джей Эс, и о слежке за Жюли.

Когда я закончила, никто не произнес ни слова. Фотографии семи убитых женщин в гробовом молчании взирали на меня. Клодель рисовал в блокноте какие-то сетки или решетки. Он целый день помалкивал, как будто решил отстраниться от всех нас. Мое выступление привело Клоделя в еще более хмурое расположение духа.

Прекр-р-расно!

– Значит, вы не можете сказать точно, Сен-Жак это или нет? – подал наконец голос Бертран.

Я покачала головой.

Прекр-р-расно!

– Я считаю, нам следует сцапать этого дегенерата! – воскликнул Кеттерлинг.

– На каком основании? – спросил Райан.

Прекр-р-расно!

– Можно просто надавить на него, взглянуть, как он отреагирует, – предложил Шарбонно.

– Если этот тип и есть наш мальчик, тогда мы просто спугнем его, – сказал Руссо. – Он тут же исчезнет из города, вот и все. А для нас главное не упустить его.

– Главное, чтобы никто больше не пострадал, – произнес Бертран.

– Может, этот парень импотент?

– Или просто ловит кайф, когда видит эту сорочку на какой-нибудь девке?

Прекр-р-расно!

– А насколько надежный человек эта ваша Гэбби? – спросил вдруг Шарбонно.

Я заколебалась. При свете дня абсолютно все выглядит иначе. Вчера мне казалось, что я добилась самого главного и теперь наведу детективов на верный след. Теперь же понимала, что слишком поторопилась со своим рассказом.

Клод ель поднял голову и уставился на меня холодным, как у рептилии, взглядом. Этот человек питал ко мне огромное презрение, мечтал, чтобы я убралась с его дороги. Я до сих пор не знала, нажаловался ли он на меня кому-либо или еще только готовился это сделать. А еще я не знала, насколько верны мои выводы и догадки.

То, что я сделала в следующий момент, навеки будет лежать на моем сердце тяжелым грузом. Наверное, в самых глубинах своей души я все же не верила, что с Гэбби может произойти что-то страшное. Она ведь и в прошлом постоянно выкидывала номера. Или в тот момент я просто решила обезопасить себя. Не знаю. Но я точно помню, что тревога за подругу не достигала во мне в тот день критической точки.

– Гэбби и раньше пропадала.

Прекр-р-расно!

Прекр-р-расно!

Прекр-р-расно!