беседой всю ночь. А потом благословил нас все-таки в монастырь. Мы упали ему в ноги и со слезами просили прощения: три раза не признались в том, что отец Николай нас за этим к нему и послал…
…Летом, в Петров пост, получила известие о болезни отца. Не рассуждая, без благословения на выезд в тот же день поехала в Печоры и всю дорогу плакала.
Отец лежал в больнице, куда я не смела идти. В томительном ожидании тянулись дни. И вот по выходе из больницы он строго сказал:
- Зачем приехала? Нам нужна молитва, а не свидание! А схиму приготовь. Как откроется ваш монастырь, в монастырь пойдешь. Если будешь в опасности, читай молитву: «Взбранной Воеводе» и «звони» мне. Но больше не приезжай, даже по смерти.
С горькими слезами возвращалась я в Почаев. Там мне было очень трудно. Ночевать никто не пускал. В храме оставляли ночевать только под большие праздники. Но я всегда помнила батюшкины слова: «Я буду молиться, а тебе какая мысль придет, ты ее и исполняй». И я, с Божьей помощью, так и делала и, по его святым молитвам, чудом избегала опасностей. Всегда я чувствовала его благодатную помощь и его духовное присутствие.
Все, о чем бы ни говорил отец, намеками или прямо, потом исполнялось. «И к чему мне отец говорил о схиме? - думалось мне.- Я ведь молодая, кто мне сейчас ее предложит, а он велел готовить схиму». Но вот начали сбываться его слова.
Однажды ношу торф в церковный сарай, а один батюшка трижды называет меня схимницей. Я возразила, что недостойна этого. А он опять твердо сказал: «Будешь схимницей!»
Записали меня в Почаевской лавре на вечное поминовение: «схимонахиня», а я стала просить зачеркнуть «схимонахиня» и написать «монахиня». Монах, который записывал, молчит и не исправляет. Тогда я прошу схиигумена Авраамия: «Стыдно мне перед монашками, что меня схимницей поминают, какая я схимонахиня?» А он ответил: «Не твое дело, их Господь заставил так написать». Однажды он же благословляет всем матушкам четки. «А тебе,- говорит, - вот эти - схимнические!»
И я познала волю Божию и убедилась в правдивости предсказания отца: на третий день Крещения Господня ( 1964 г.), Божиим Промыслом, облекли меня в схиму с новым именем. Отец благословил меня приехать к нему; он отменил мне большое монашеское правило и дал другое. Потом благословил меня на послушание к одному старцу-схимнику на Новый Афон.
У одной из чад муж сильно пил. Отец сразу сказал: «Возьми с ним развод». Перепугалась она и спрашивает: «А если он будет просить прощения, что тогда? Да и прожито с ним много лет». Он повторяет: «Надо брать развод, а я буду молиться».
Приезжает она домой и делает так, как благословил отец. Лишь только она заявила мужу о разводе и собралась все оформлять, его это так поразило, что от переживаний он попал в больницу, перестал пить и стал потом вести себя так, как будто никогда и не был пьяницей, так что и развода им не пришлось брать.
Одна матушка мне сказала, что сила молитвы останавливает поезда. Я не поверила. Прошло три года после этой беседы, и вот она советует мне, чтобы я поехала к отцу Савве и попросилась к нему в духовные чада. Попутчика она мне дала, нашего церковного старосту; он болел астмой, ему трудно было дышать. А матушка и ему посоветовала поехать к отцу Савве и твердо его заверила, что отец Савва исцелит его. Он поверил ей, и мы поехали.
Отец тогда служил в приходской церкви села Палицы Псковской области, от поезда надо было идти полтора или два километра пешком. Мы шли обыкновенным шагом, но мой попутчик говорит:
- Вы быстро идете, я не могу так идти.
- Простите, я не знаю состояния вашего здоровья. Буду идти самым тихим шагом,- отвечала я.- И мы потихоньку пошли дальше.
Отец взял нас в число своих духовных чад. После праздника Рождества Христова батюшка благословил нас поехать в Печоры, в обитель. В день отъезда, после вечерней службы, нам надо было спешить к поезду, но батюшка долго говорил слово «О Трех Радостях», и мы думали, что не поедем сегодня, т. к. опаздывали на поезд. Подходим к нему, берем благословение, а он, улыбаясь, весело говорит:
- Опаздываете, но я благословляю вас ехать.
Уже было темно, когда мы вышли. Мой спутник говорит:
- Я даже боюсь: темно, а надо идти через лесок.
- Бог с нами и мы ведь идем по благословению.
Вдруг подходит к нам духовная дочь нашего отца и говорит:
- Я тоже поеду с вами в Печоры.
Итак, мы втроем пошли к поезду.
Мы вышли на ровную, прямую дорогу и далеко-далеко впереди были видны горящие фары паровоза.
- Это наш поезд, но нам уже не успеть,- говорит наша попутчица.
Как только она сказала это, мой спутник, ничего не говоря, вдруг как побежит, и я за ним. Так мы бежали без остановки, причем в зимней одежде и с чемоданами, не меньше полутора километров.
Проводница подала нам руку, и мы вошли в вагон. Сейчас же поезд тронулся в путь.
Потом я пришла в себя и говорю старосте:
- Разденьтесь, вы устали.
- Нет, не устал. Мне кажется, я и не бежал,- ответил он.
Я думаю: «Боже мой, он сейчас умрет, ведь он же не мог даже быстрым шагом идти». Но он спокойно сидит и нормально дышит.
- Если вы скажете моей жене, что я бежал, она никогда не поверит. Я и сам себе не верю! Матушка Г. правду сказала, что отец Савва меня исцелит. Приеду домой - все переделаю, перестрою свою жизнь, ведь мы совсем не так живем, как положено жить христианину,- говорил мой спутник.
Вот как оживил, исцелил и переродил нас отец!
Случилось отцу побывать в нашем стареньком доме после только что сделанного ремонта. Своими силами мы вынули нижние гнилые бревна и замуровали отверстия камнем, кирпичом и цементом. Кажется, сделали прочно, на наш век хватит. Отец обошел вокруг дома, осмотрел нашу работу и сказал:
- На два года хватит.
Удивляемся: неужели мы так непрочно сделали? Неужели только на два года хватит?
А через два года по плану реконструкции города наш дом снесли.
Как- то во время исповеди отец попросил всех встать на колени и сам тоже встал на колени против алтаря, где придел преподобных Антония и Феодосия. Подняв руки ко святому алтарю, он громко, трогательно, дерзновенно возгласил три раза:
- Господи Боже, Отче Вседержителю, освяти Духом тво им Святым сей кающийся народ!
И я ясно увидела, как Дух Святой снизошел на отца и почил над ним в виде голубя, весь золотой, и лучи золотые, такие большие, густые, что покрыли весь кающийся народ и проникли насквозь во все стены храма. И так это были низко, над самой головой отца, что я, грешная, смогла ясно рассмотреть Святого Духа - и носик, и крылышки распростертые, и ножки, к брюшку прижатые,- и все было так красиво и долго, что невозможно передать словами эту красоту и радость!
Прошло несколько дней, отец вышел на амвон и беседовал с духовными чадами, а я стояла сзади. Он посмотрел на меня, улыбнулся и говорит весело:
- П. видела Святаго Духа, как Он сходил на нее.
А о том, что на него сходил Святой Дух и на весь народ кающийся, он не сказал, умолчал.
Когда я была принята в духовные чада, то сильно сомневалась, как отец сможет мною руководить: «Писем он не пишет, и нет у него возможности поговорить, а я не могу часто к нему ездить». И вот Господь во сне вразумил меня. Я увидела духовного отца, и он сказал: «Для общения верующих расстояние не имеет значения, велика сила молитвы». И я все поняла и успокоилась.
Однажды стояли мы в Успенском храме, несколько человек и отец. Подошла к нему схимница и говорит, что приелали черный материал, кому его отдать? А отец показал на одну из нас и говорит: «Отдай его ей, я молился о ней, и у нее такой же путь, как и твой, только она сейчас еще ничего не понимает». Действительно, прошло несколько лет, и она стала монахиней.
Благословил меня отец в отпуск ехать в Грузию. Вот подходит лето, и я спрашиваю о поездке, а он говорит: «Я же тебя благословил в Сухуми, вот и поезжай». Поехала я на вокзал за билетом, а мне сказали, что туда нет проезда из-за карантина. Подошла я опять к отцу, а он мне говорит: «Ведь я же тебя благословил, что же, я сам, что ли, поеду?» И дал мне рубль: «Это тебе на дорогу и на все расходы». А после этого уехал в отпуск. Я осталась в недоумении.
И вдруг появилось у меня такое ощущение, что надо мне ехать хоть до Москвы. Если не смогу уехать дальше, то там буду ездить по
