со службы.
Они уже собрались уходить, как Нейман заприметил сухонькую старушку, почти канонический образ дворовой сплетницы.
Крохотная бабушка в пальто и шляпке фасона как у английской королевы, но более мрачных цветов выгуливала жуткую собаченцию. Обычно генеалогию подобных плодов свободной любви проследить невозможно, но тут родители угадывались совершенно точно: немецкая овчарка и такса.
Для установки контакта Нейман сделал несколько комплиментов уродцу, но почти сразу выяснилось, что кривить душой было не обязательно: старушка помнила, как он отвозил ее в больницу. А потом, когда ей оказали помощь, привез домой и даже проводил до квартиры, хотя мог бы ничего этого не делать.
Для Владимира Валентиновича это был рядовой эпизод, а бабка, оказывается, до сих пор пребывала в восхищении и жаждала отблагодарить любезного водителя. Она даже написала письмо в местную газету, но его пока не напечатали.
Нисколько не удивившись, почему это шофер со «скорой» расследует преступления, старушка наморщила и без того морщинистый лоб.
Артур за ее спиной тоже поморщился: сейчас для своего героя бабка нафантазирует!
– Вечером ничего не было, – сказала она. – А вот утром я видела во дворе незнакомого мужчину. Я гуляла с Микки, а молодой мужчина такого, знаете, спортивного вида как раз направлялся в подъезд, где живет наш мэр с супругой. Но я за ним не следила, – с сожалением вздохнула она, – и не видела, как он проник в парадное.
– Может, он просто мимо шел?
– Нет. Там дальше глухой забор, ему пришлось бы вернуться.
Это была, конечно, ерунда. Теоретически Дора могла пролежать на полу целый день, но фельдшер «скорой помощи» (Кристина поехала на вызов Глеба усиленной бригадой) обнаружила в кухне кипящий суп. Значит, трагедия произошла перед самым возвращением Глеба.
Но старушка так хотела быть полезной…
– Это был очень подозрительный молодой человек! – нахваливала она свою кандидатуру злодея. – Я потому и задержала на нем внимание, что у него было жестокое и мрачное лицо.
Нейман не стал говорить старушке, что в понедельник с утра мрачные лица наблюдаются у половины мужского населения страны.
– Очень запоминающаяся внешность. Красивая, но тронутая пороком…
Артур в тылу бабки сделал большие глаза и зевнул. Нейман и без него понимал, что пора закругляться.
– Вы нам очень помогли, спасибо!
– Разве это помощь? Вы обязательно запишите мой телефон и звоните в любое время, не стесняйтесь! Свой номер тоже дайте, вдруг я вспомню что-нибудь важное…
Мобильного у нее не было, пришлось шарить по карманам куртки в поисках подходящей бумажки. Пальцы нащупали сложенный листок. Это оказалась отпечатанная на принтере фотография Вадима, бывшего Настиного мужа, которую Нейман забыл выбросить. Нацарапав на обороте свой номер, он подал листок старушке.
– Так вот же он! – воскликнула та.
– Кто?
– Тот молодой человек! Я сразу поняла, что с ним что-то нечисто…
– Минуточку, – встрепенулся Артур, – вы хотите сказать, что видели позавчера утром парня с этой фотографии?
– Именно! У меня великолепная память на лица.
Предположение, что Дору избил Вадим, попахивало абсурдом, но все же следовало признать, что в этом дворе делать ему было нечего.
– Я был уверен, что он давно свинтил из города! – возмущался Артур.
Сегодня они заседали в конторе Андрея.
Пришлось рассказать ему эпопею с Вадимом.
– Если бы Глеб Борисович лично его разводил и выписывал, логично было бы предположить месть, – заметил Андрей. – Но насколько я понял, Комиссаров от этого дела устранился. Какие могут быть у Вадима к нему претензии?
– Он не знал истинной роли мэра…
– Я вас умоляю! Если мэр берет дело в свои руки, он не посылает громил, а просто звонит в паспортный стол. Есть у нас такая хитрость в законодательстве, что в принципе паспортный стол может выписать и без суда, по заявлению собственника жилья, просто тетки не хотят брать на себя лишнюю ответственность. Но в целом… Хоть нас в университете и учили, что «после этого» не значит «по причине этого», появление данного товарища во дворе выглядит весьма странным.
– Надо рассказать о нем следователю, – буркнул Нейман. – Мы с Артуром не корифеи частного сыска, а играть в игрушки, когда решается судьба друга, очень непорядочно.
– А что толку? Если этот хмырь причастен, ты его нигде не найдешь! Теперь-то он точно смылся из города. А объявлять всероссийский розыск только потому, что он, гуляя, не понравился старушке… Но сообщить все-таки надо, тут ты прав.
– Чувствую, моя практика стремительно расширяется, – засмеялся Андрей. – Вместо одного у меня скоро будет три клиента. В качестве бонуса совет: когда пойдете к следователю, возьмите теплые вещи и сухарей на три дня.
– Это еще зачем?
– Вы понимаете, о чем будете рассказывать? А если умолчать о вашей силовой акции, история вообще теряет всякий смысл.
– Значит, будем признаваться, – вздохнул Артур.
Андрей подумал немного и заметил: да, скрывать информацию из страха за себя – непорядочно. Но если они признаются, что силой заставили Вадима выписаться, то устроят ему такой праздник, о котором он не мог и мечтать. Суд мгновенно восстановит его в правах, и Насте придется все начинать заново.
– Давайте подождем пару дней, – предложил он. – Не думайте, что ваш Вадим – это кончик веревочки, уцепившись за который следователь тут же все распутает. Он вообще не примет эту информацию к сведению. Сейчас он выпустит Глеба Борисовича под подписку и отложит дело до выздоровления Доры Иосифовны, вот и все. Хотя вы можете сказать, что Вадим угрожал бывшей жене, и поэтому она просила вас ее провожать. А фотографию дала, чтобы знать его в лицо. А Вадим вдруг осознал свои ошибки, раскаялся и уехал.
– Отличная версия! – с облегчением улыбнулся Нейман. – Главное, почти правда.
Но следователь пропустил их признание мимо ушей, заметив, что невозможно подозревать всех домашних хулиганов.
Они пришли к нему без вызова, и Нейман боялся, что он просто не станет их слушать и выставит за дверь.
Но если Артур хотел с кем-то поговорить, то говорил.
– Мы знаем Комиссарова много лет, поверьте, он ни при каких обстоятельствах не мог сделать то, в чем вы его подозреваете!
– Правда? – В тоне следователя вдруг появилась едкая ирония.
– Да, безусловно! Я был его соседом по квартире и знаю, что это очень дружная семья.
– Послушайте, товарищ, – скучно вздохнул следователь, мужчина средних лет, не очень ухоженный и, казалось, равнодушный ко всему на свете. – Мы тоже, знаете ли, профессионалы. Мы все проверили, прежде чем задержать Глеба Борисовича, все же он мэр нашего города. Поверьте, я подошел к делу непредвзято, не как обычно: избита жена – хватай мужа, не ошибешься. Но факты – вещь упрямая. В Интернете…
– В Интернете можно написать все, что угодно, – резко перебил Нейман.
– Да, разумеется. Но видите ли, Дора Иосифовна вела в Сети нечто вроде дневника, где прямо описывала, как ее избивает муж!
– Этого не могло быть, вы что-то перепутали!
