На середине фильма, выученного наизусть, я стал клевать носом, ушёл в своё купе и моментально сладко заснул.

Проснулся я от громкого стука в дверь. Заметался в кромешной темноте, пытаясь сообразить, который час. Схватил мобильный, чтобы это узнать, но телефон оказался разряжен. Стук повторился. Я включил свет, нашёл штаны, натянул их и открыл дверь. Свет из коридора ослепил меня, и я не то что прищурился – зажмурился всем лицом… А за дверью оказался пьяный мужик в очках. Он бесцеремонно заглянул мне через плечо, осмотрел купе и спросил: «Это десятый вагон?» Я скрипнул зубами, очень быстро посчитал про себя до десяти и сказал сквозь зубы: «Это… вагон… номер… девять… б…» Он в ответ кивнул и, покачиваясь, пошёл по коридору. Времени было 5.03 утра. Я поспал каких-то два часа. Больше уснуть не удалось.

Владивосток встретил нас холодным туманом, ветром, дождём и ссутулившейся толпой на перроне и виадуке… Я приехал разбитый, простуженный, без голоса… И в очередной раз зарёкся ездить ночными поездами.

Тяжело в Москве в жару, да ещё и пух летит. Всё-таки наши градостроители всячески усложнили и усложняют жизнь горожанам. Тополь, наверное, – единственное дерево, которое нельзя сажать в городах, но именно тополями в основном наши города и засажены. В старых районах Калининграда, которые строили и озеленяли коренные жители Кёнигсберга, тополей нет, зато много лип, дубов и каштанов, и я даже забываю в Калининграде о том, что у меня аллергия на июньский пух и прочую городскую пыль…

А вообще, конечно, сам себе удивляюсь: ещё десять дней назад ныл по поводу затянувшейся весны и жаждал настоящего летнего тепла, и вот в первые знойные дни живу чуть ли не в обнимку с вентилятором и ною по поводу жары.

Вчера в полночь удалось посмотреть на Москву с шестьдесят второго этажа башни «Федерация». Должен сказать, впечатления сильные, никогда не думал, что сталинские высотки, то есть здание МИДа или гостиница «Украина», могут показаться маленькими и даже крошечными, но с высоты шестьдесят второго этажа они кажутся частью макета. Высота этой башни такова, что она уже не кажется высотой. Я панически боюсь высоты, но та, с которой я смотрел вчера на Москву, уже такая, как в самолете… А вот от высоты восьмого тире десятого этажей у меня что-то холодеет в животе и опускается в пятки. Даже не знаю, понравился мне этот вид или нет, но я, наверное, в первый раз Москву пожалел, она мне показалась совсем не многоэтажной, не давящей, а какой-то вполне обозримой и даже не очень большой… Хотя, конечно, Москва непостижимо огромна.

В прошлый свой гастрольный тур, вернувшись из Владивостока в Москву, я почти сразу сел в автомобиль и поехал на гастроли в Тверь, до которой меньше двухсот километров, и через три часа был в Твери на берегу Волги, а до этого почти девять часов летел из Владивостока на самолёте. Но я понял, что совершенно неважно, двести километров ты отъезжаешь от Москвы или многие тысячи пролетаешь, – всё равно Москва непреодолимо далека от любого другого города.

Я понял, точнее, почувствовал это, сев после спектакля в Твери в машину, на которой приехал, и отправившись обратно в столицу. Почти сразу же я задремал, а потом погрузился в крепкий дорожный сон и проснулся на Новом Арбате. Вокруг меня были ночные огни, подо мной гудело Садовое кольцо, и я понял, что между Тверью и Москвой, Владивостоком и Москвой, да хоть Южно-Сахалинском и Москвой одинаковая дистанция, которая никоим образом не измеряется километрами.

Волга в Твери широкая, вид с набережной на другой берег очень приятный, немножко гоголевский. Город я посмотреть не успел, но обязательно поеду ещё. Очень понравились публика и атмосфера во время спектакля, хотя не обошлось без эксцессов… Мне понравился парк недалеко от театра со всем набором старых аттракционов, ровно таких же, какие были в моем детстве, понравилось что-то неспешное, не сонное или ленивое, а именно неспешное; такой неспешности нет ни в Сибири, ни на Дальнем Востоке.

Было одно забавное наблюдение: незадолго до спектакля мы вдвоем с администратором присели в кафе на улице, очень хотелось кофе. Все было хорошо, и кофе хороший, приятная улица, вот только через столик от нас сидел крупный, можно сказать, толстый мужчина в мешковатом льняном одеянии и очень- очень громко говорил по телефону, при этом не отрываясь от ноутбука. Его голос был из серии тех, которые слышно отовсюду. Заходя в любое помещение, обладатели таких голосов моментально привлекают к себе внимание, громко звенят посудой, чертовски громко чем-то шелестят, громко двигают стулья и, конечно же, ужасно, всепроникающе громко говорят. И не хочется слышать, что они говорят и о чем, но спастись от их голосов невозможно, и чаще всего эти люди выдают высказывания космического масштаба и космической же глупости. Этот ничем не отличался, он постоянно кому-то что-то советовал, кого-то поучал. К нему подсел человек, которого он тут же облагодетельствовал несколькими советами. Мы не стали смаковать наш кофе, постарались его выпить как можно быстрее, потому что соседство было невыносимым. И вот мы уже почти рассчитались и собрались уходить, как человек, который терзал нас своим голосом, встал, сложил свой компьютер и пошел из-за столика. Мы решили, что выпьем ещё по чашечке, но уже в своё удовольствие. Однако не тут-то было! Этот человек дошёл до ближайшего магазинчика, купил там две слоеные булки и банку кока-колы, вернулся и принялся это есть. Я подозвал администратора и спросил: «Скажите, а что, у вас так принято? Можно принести в кафе свои продукты и тут их поедать?» Она ответила шепотом: «Нет-нет, так не принято, просто это местный депутат…» От какой партии, она не сказала, а я не стал спрашивать… Вот она, уездная жизнь: в том человеке было что-то неприятное и отталкивающее, что встречается и процветает в родной глубинке самым махровым цветом.

А театральная публика в Твери мне очень понравилась, и ехать недалеко.

За то время, пока отсутствовал и не давал о себе знать, успел сыграть несколько спектаклей в Москве и, собственно, закрыть для Москвы свой театральный сезон. А ещё успел слетать на Потсдамскую конференцию (улыбка). Мне трудно определить суть и содержание мероприятия, в котором довелось принять участие. Меня туда пригласили как литератора и художника, который много обращался и обращается к теме воды, от меня хотели, чтобы я на этой конференции прочёл отрывок из недавно переведённой на немецкий повести «Реки», в связи с тем что повесть и её перевод были высоко оценены критикой и читателями. Я согласился на участие в мероприятии, потому что очень давно не был в Потсдаме, а особенно – в парке Сан-Суси. А парк этот я знаю во всех подробностях и люблю. Сан-Суси в начале июня стоит того, чтобы уплотнить свой график и выделить пару дней на визит к этому удивительному совместному творению природы и человека.

Самого мероприятия я не помню, встретились самые разные люди, от бывшего посла Германии в России, начальника питерского водоканала, представителей РПЦ, руководителей каких-то фондов до немецких чиновников, а чаще – бывших чиновников, в том числе научного сотрудника Русского музея, который занимается хранением живописи, и меня. Говорили бог знает на какие темы. Всё-таки немцы – сердобольные и милые люди, они способны не только абсолютно серьёзно участвовать в таких мероприятиях, но ещё и видеть в них глубокий смысл и регулярно их организовывать и финансировать.

Я выдержал недолго. Выступил, ответил на вопросы и решил послушать, о чём будут говорить эти совершенно разнонаправленные, а главное – в данном контексте ничего не решающие люди… Но когда мы посмотрели видеоинсталляцию некоего художника, который считает себя не только художником, но и учёным и снимает на видео каплю воды, лежащую на некоей несмачиваемой поверхности… А точнее, то, каким образом музыка воздействует на эту каплю. Ещё он снимал воду, взятую из Волги, и воздействовал на неё звуками русского народного хора. А на воду из Рейна – музыкой Вагнера, и тоже всё это снимал. Потом он долго и весьма убедительно говорил о памяти, усталости и прочих человеческих свойствах воды, а ему вторила и с жаром дополняла его высказывания немецкая дама, которая занимается пением под водой. Я понял, что лучше пойду-ка в парк Сан-Суси, погуляю и выпью бокал немецкого белого вина.

Я очень благодарен организаторам за то, что они меня пригласили. Благодаря этому мне удалось ознакомиться с рецензиями и статьями, написанными в последнее время о моих книгах. Это было так важно и так приятно сейчас, поскольку ничего хоть сколько-нибудь вдумчивого и серьёзного или даже внимательного от наших критиков я за последние пять – шесть лет не читал… Только студенческие курсовые и дипломные работы, но студенческие работы – это всё-таки не критика. А ещё встретился со