продолжал рискованные опыты по технологии изготовления взрывчатых веществ. Кроме того, трудность заключалась и в том, что у него не было достаточно средств на эти опыты. И только когда преуспевающий предприниматель Дж. Смит заинтересовался изобретениями Нобеля и вложил средства в созданную им компанию «Niko Со», дело двинулось. На барже под Стокгольмом было налажено производство нитроглицерина, или, как тогда говорили, «гремучего масла», причем по самой примитивной технологии.
К 1867 году Альфред Нобель был уже автором нескольких изобретений. В том же году он запатентовал динамит. Со временем Нобель откроет свою лабораторию на юге неподалеку от Ниццы — в Сан-Ремо. Это будет длинное одноэтажное здание, находящееся в обширном парке, примыкавшем к вилле «Nobel», и состоящее из трех помещений. Первое — большой машинный зал, где находились двигатель внутреннего сгорания и генераторы электрического тока различных напряжений, использовавшиеся для освещения, а также в экспериментах по электрохимии; второе помещение — для проведения химических и других экспериментов; третье было немного меньше, в нем располагались библиотека и различное оборудование, в том числе винтовки для опытных стрельб.
Ежедневно Нобель работал здесь несколько часов. Помимо новых безопасных детонаторов для невоенных взрывных работ, он разрабатывал искусственную кожу и резину из нитроцеллюлозы. Надо заметить, что много позже, уже после смерти Нобеля, стала широко применяться его технология производства кожзаменителей и линолеума. Так же как и аэрофотосъемка с использованием фотокамеры, поднимаемой на ракете и спускаемой на парашюте, или, скажем, опыты по получению искусственных драгоценных камней и многое другое.
Часть опытов проводилась в шведском Бофорсе, где Нобель приобрел барский дом, отремонтировал его и обставил. В Париже у него был собственный дом на авеню Малахофф и еще один дом с лабораторией в Бьёркборне.
Незадолго до смерти Нобель вновь перестроил дом и лабораторию в Сан-Ремо. Он собирался начать серию новых опытов, но силы его были уже подорваны. Он никогда не отличался особым здоровьем. Легко простужался и был очень чувствителен к переменам погоды, жаловался на симптомы старения. Страдал цингой и сетовал, что лечение хреном и виноградным соком не помогало. С годами его стали мучить боли в желудке и мигрени. Но главное — прогрессирующая грудная жаба — болезнь сердца, сильно его допекавшая. «Разве не ирония судьбы, — шутил он, — что мне прописали принимать нитроглицерин». Ему, человеку, который изобрел его.
Всю жизнь Нобель боялся одиночества. И когда умирал в Сан-Ремо, около него никого не было, кроме слуг. Они помогли ему подняться в спальню на втором этаже и вызвали врача. Тот констатировал кровоизлияние в мозг. Умирающий мог лишь пробормотать какие-то отдельные слова на родном шведском, которого никто из присутствующих не понимал.
Личная жизнь: любовь, занятия, привычки
Личная жизнь Альфреда Нобеля, его одиночество и то, что он никогда не был женат, стало причиной его пессимизма, а впоследствии и депрессии. Он, по его собственным словам, познал горе и никогда не был счастлив. Боялся ли он брака? Едва ли, хотя понимал, что «супружеская жизнь порождает новые обязательства, и это надо с самого начала ясно себе представлять». Его отношения с женщинами свидетельствуют, что он очень серьезно относился к женитьбе. Он увлекся было графиней Бертой Кински из обедневшего старинного рода. Знакомство их состоялось по объявлению, которое дал Нобель, чтобы подыскать себе секретаршу и домоправительницу.
Берта оказалась истинной красавицей, свободно владела четырьмя языками, увлекалась музыкой и литературой и обладала всеми достоинствами светской женщины. Все это расположило Нобеля к ней. Он и сам свободно владел французским, английским, немецким, русским и, естественно, шведским. У него была обширная библиотека, где были книги, в том числе художественная литература на французском, немецком и русском. Впоследствии Нобель составил богатое собрание скандинавских классиков. Так же как и Берта, он был страстным лошадником. В его конюшне стояли орловские жеребцы, за которых была уплачена немалая сумма — 14 тысяч франков. Сближало Нобеля и Берту умение вести интеллектуальную беседу, любовь к старой Вене. Ей нравился в нем завидный дар делать милые комплименты на нескольких языках и то, что он бывал весьма критичным к дамам. Разговоры парижанок, например, казались ему скучными, но зато, признавался он, приятно бывает встретить умную и не совсем эмансипированную русскую даму. Жаль только, иронизировал он, что они с такой неохотой пользуются мылом, «но нельзя же в конце концов желать слишком многого», — смягчал он свою язвительность.
Вообще он произвел на Берту весьма приятное впечатление. В свои сорок три года оказался, по ее словам, милым господином хрупкого телосложения, ниже среднего роста, с темной бородой, довольно обычными чертами лица и грустью в кротких голубых глазах. В его голосе слышалась печаль, но иногда и ирония.
Виделись они не так уж и часто — не больше двух часов в день — либо за ленчем в летнем саду у него дома, либо на прогулках в Булонском лесу в его изящном экипаже, запряженном чистокровными рысаками. Этого было достаточно, чтобы они хорошо узнали друг друга. Нобеля многое располагало в ней, и он понял, что готов влюбиться. Как вдруг совершенно неожиданно Берта вернулась в Вену.
В оставленной записке она объяснила свой поспешный отъезд. Оказалось, что, еще будучи гувернанткой дочерей венского барона фон Зутнера, она тайно обручилась с его сыном, бароном Артуром, который, кстати говоря, был на семь лет моложе ее. Мать молодого человека воспротивилась этой связи из-за разницы в возрасте, а главное, из-за скудного приданого Берты. Вот почему ей и пришлось искать хорошо оплачиваемую работу. И вот, продав кое-что из фамильных драгоценностей, чтобы оплатить билет, Берта разыскала своего возлюбленного в Вене. Он заявил, что не может без нее жить. Они тайно обвенчались в июне 1876 года и отправились в свадебное путешествие на Кавказ. Прощение его родителей они получили лишь спустя девять лет и тогда смогли вернуться в свое родовое имение.
Для Нобеля неожиданный отъезд Берты и то, что он узнал, было самым настоящим ударом. Ему показалось, что он потерял близкого друга. Встретились они вновь лишь через одиннадцать лет, когда она с мужем приехала в Париж навестить его. До этого они переписывались, и он всегда высоко ценил ее дружбу. Говорили, что она занималась миротворчеством и сильно повлияла на учреждение им премии мира.
С Софи Хесс, простой австрийской девушкой, он встретился в том же 1876 году, вскоре после того, как Берта вышла замуж. Софи было двадцать лет, и она была очаровательна. Происходила из бедной семьи и подрабатывала в цветочном магазине. Здесь ее заметил Нобель, пораженный ее свежей красотой и обаянием. Выслушав рассказ Софи о том, как нуждается семья, он пообещал ей помочь. Так началась их дружба, вскоре переросшая в нечто большее.
Очарование Софи дополнял веселый, легкий нрав, граничащий с легкомыслием. Образование было самое беспорядочное, но и продолжать его охоты она не испытывала. Даже изучать французский язык, на чем настаивал Нобель, не захотела. Тем, кто знал ее и Нобеля, трудно было понять, как могло столь бесталанное и ленивое существо внушить страсть человеку такого ума и столь высоких устремлений. Ответ видели в том, что Софи поначалу старалась всячески угодить ему. И он, лишенный заботы, истосковавшийся по женской ласке, поддался ее обаянию. То, что она не была ему ровней, поначалу не
