вырос в одного из самых известных ведущих программы «Время». Потом стал появляться на экране реже. Как выяснилось, из-за того, что стал пресс-атташе главы ЛУКОЙЛа Вагита Алекперова и заместителем начальника департамента общественных связей нефтяной компании – спонсора «Спартака». Департамент этот курировал как раз Федун. Позже, правда, Клейменов вернулся на ТВ – в роли главного редактора информационных программ того же «Первого канала», с которого уходил.

Он-то и рассказал мне, что в «Спартаке» грядут грандиозные перемены. И поинтересовался, не желаю ли я принять в них участие в качестве клубного пресс-атташе.

Я вежливо отказался. Неблагодарная это работа, даже если за нее щедро платят. Меня никогда не привлекала роль цербера при журналистах, который обязан выполнять указания босса, какими бы противоречащими здравому смыслу они ни были. Эта профессия куда ближе к воинской службе, чем к творчеству. Конечно, бывают и исключения вроде бывшего шефа отдела футбола «Спорт-экспресса», а ныне пресс-атташе «Сатурна» Михаила Пукшанского, в силу независимого характера всегда и во всем проявляющего собственную инициативу. Но, как правило, сам статус заставляет людей стоять перед начальством по стойке смирно.

Бывший пресс-атташе «Спартака» и «Динамо» Александр Львов, знаменитый в репортерской среде своими афоризмами, во времена позднего Романцева однажды так честно и сказал: «Мне поневоле приходится быть цепным псом». И хотя потом уточнил: «Не по отношению ко всем», – но, как мне кажется, правда была именно в первых словах. И дело тут не столько даже в личности Романцева как шефа (дальнейшие события в «Спартаке» это покажут), а в сути работы пресс-атташе. Она дает, конечно, ощущение причастности к команде – вот только отнимает, полагаю, гораздо больше.

В 2001 году был случай, когда Львову долго пришлось убеждать тренеров и игроков сборной, что из-за одной публикации в «Известиях» о том, что матч национальных команд России и Югославии якобы был договорным, не должны страдать все журналисты поголовно. Предварительно, правда, Львова, человека подневольного, заставили написать гневное письмо об отказе общаться с прессой от имени всех игроков. И несколько месяцев футболисты сборной с корреспондентами не разговаривали. Причем, будучи запуганными возможными санкциями, шарахались от репортеров даже в тех случаях, когда те не собирались задавать вопросы о национальной команде...

Словом, пресс-атташе мне становиться не захотелось – при всей любви к «Спартаку» с детства. В разное время отказывались от подобных предложений со стороны клуба и мои коллеги, также неравнодушные к красно-белым, – телекомментатор Георгий Черданцев и корреспондент «Спорт-экспресса» Алексей Матвеев. Тому же Львову, талантливому журналисту и редактору, возраст диктует необходимость принимать выгодные предложения о работе пресс-атташе – мы же имеем возможность выбирать. И идти кому-то в жесткое подчинение как-то не хочется. Даже в «Спартак»...

Позже Федун объяснит в интервью «Спорт-экспрессу», почему он выкупил «Спартак» у Червиченко. Мотив оказался вполне здравым. «Имидж „Спартака“ был одной из причин, почему мы посчитали необходимым пойти на столь решительный шаг – покупку клуба. „Спартак“ напрямую идентифицировался с ЛУКОЙЛом, а нам меньше всего была нужна такая репутация, какая появилась у футбольного клуба в последние годы. У нас было два выхода. Первый – вообще порвать с командой. Но она уже стала частью души, и, брось мы ее, она бы вряд ли выплыла. Вторым же выходом стало то, что мы и сделали».

С Федуном меня познакомит Клейменов, и произойдет это весной 2004-го. Мы даже пообщаемся минут десять не для печати. Правда, предшествовать тому будет полудетективная история.

Вначале встреча с новым владельцем красно-белых была намечена во время очередного матча «Спартака» в VIP- ложе на стадионе «Торпедо» имени Стрельцова. Но в тот день Федун внезапно заболел, и коллега, пришедший без босса, тем не менее уговорил меня пройти в гостевую ложу, оказавшуюся тесной и неудобной. Пропуска туда у меня не было – как-то провели. С действующим еще президентом клуба Червиченко в ту пору отношения у меня были напряженными, и он был явно не рад, увидев недружественного журналиста в одной VIP-ложе с самим собой.

По странному совпадению вскоре ко мне подошел охранник и попросил предъявить пропуск. Я все понял и, как Федор Черенков в первом матче Кубка кубков с «Фейеноордом» в 1993 году, тихо ушел с «поля» сам, не дожидаясь предъявления «красной карточки» и последующего шума. Благо аккредитация в ложу прессы, в отличие от виповской, лежала у меня в кармане...

Следующую игру «Спартак» проводил в Лужниках, и там мы в перерыве матча с Федуном все-таки встретились. Вопросы, как ни странно, задавал большей частью он. Нового владельца, понравившегося мне своей адекватностью (для «Спартака» в те времена это было чем-то необычным), интересовал вопрос, кого из ветеранов красно-белых я посоветовал бы ему в качестве будущего президента клуба. Никита Симонян к тому времени уже отказался. Мне пришла в голову кандидатура Вагиза Хидиятуллина – ершистого, острого на язык, но очень харизматичного и уважаемого среди болельщиков человека, одного из лидеров по духу и звезд 1980-х.

В ответ мне было деликатно дано понять, что Хидиятуллин – фигура слишком самостоятельная и ершистая, нужен кто-то помягче. На этот нюанс я тогда не обратил особого внимания, и напрасно. Федуна привлекала кандидатура Виктора Папаева, легенды предыдущего поколения. Но и с ним в результате что-то не срослось. Своего «мягкого», сговорчивого президента, точнее – генерального директора, «Спартак» получит в середине 2005 года в лице Сергея Шавло...

А тогда к работе гендиректором приступил мало кому известный в футбольных кругах Юрий Первак из Челябинска. Старые спартаковцы хмурились и шептались, что у него якобы две судимости. Как-то не очень это вязалось с наследием братьев Старостиных.

В общем, не повезло Скале – он попал на самую переправу от одной власти в «Спартаке» к другой. Порядка в клубе при таких обстоятельствах быть не может – а тут еще и годовая дисквалификация Титова, на которого итальянец собирался сделать ставку. Сычев, которого Червиченко, опомнившись, хотел вернуть в «Спартак», за $5 млн перешел из «Марселя» в «Локомотив». Зияли дыры в защите, и даже покупка хорошего уругвайского полузащитника Сосы проблем не решала. В общем, первый же матч Кубка УЕФА дома с испанской «Мальоркой» был проигран в пух и прах – 0:3.

Потом, впрочем, дело пошло получше. Лишь в дополнительное время «Спартак» уступил армейцам Суперкубок России, да и чемпионат команда начала за здравие – взобравшись в апреле даже на второе место. Особенно красиво, со счетом 6:0, был 18 апреля обыгран неуступчивый новичок премьер-лиги пермский «Амкар».

И тут – понеслось. Никогда еще не случалось такого, чтобы «Спартак» терпел шесть поражений подряд! Но то ли разгром «Амкара» вознес игроков до небес, то ли начала сказываться объективная кадровая неготовность к сезону, но красно-белые начали проигрывать всем подряд. Червиченко позже не преминет съехидничать, что именно после матча с «Амкаром» он отошел от руководства клубом. Даже документы будет готов предъявить. Да, Господи, какая разница?!

Дома «Спартак» был разбит «Зенитом» – 0:3. Перед тем матчем я у ограды стадиона «Локомотив» встретил Федора Черенкова. Сотни молодых людей в красно-белых шарфах проходили мимо, не узнавая человека, на чьем футболе выросло целое поколение. А маэстро улыбался, ожидая своего знакомого, солиста Большого театра. Днем ранее тот зазвал Черенкова в Большой, а в ту субботу должен был состояться ответный визит. Слушая Черенкова, я ловил себя на ощущении: словно в другом веке очутился. В том, где футбол приравнивался к театру, а «Спартак» с двумя центральным полузащитниками, боящимися перейти центральную линию и не умеющими отдать пас, представлялся нонсенсом. А при Скале так и было: ни Сосу, ни Тробока, ни Шоавэ, всех троих кандидатов на позиции центральных хавбеков, к чужим воротам даже цистерной черной икры было не заманить...

За полчаса до матча Черенков хвалил соперника «Спартака». Выделял «Зенит» из общего ряда за то, что стремится атаковать при любом счете. Причем не летит на чужие ворота с шашками наголо, а делает это творчески, с изюминкой. От оценки спартаковцев великий футболист уклонился. Как выяснилось через полтора часа – правильно сделал.

15 мая «Спартак» играл с ЦСКА. Всем все было ясно еще до первого свистка.

Было ясно по выражениям лиц спартаковских ветеранов, которые при слове «прогноз» мрачнели и прятали глаза – словно по команде. Было ясно по виду Евгения Гинера, который за четверть часа до матча безмятежно попыхивал сигарой и перешучивался со знакомыми. По распрямленным плечам и задору знаменитого армейского поклонника, поэта Михаила Танича, воскликнувшего: «Победим – 2:0!» И угадавшего.

Было ясно по каким-то расслабленным, почти плотоядным улыбкам болельщиков ЦСКА, которыми кишели подступы к Петровскому парку. И по нервным, замкнутым лицам «спартачей», старавшихся перед входом на стадион ни на секунду не задерживаться и мнениями ни с кем не обмениваться. Смаковать ожидание футбола им не приходилось. Не прийти на такой матч они не могли – но отлично понимали, что их ждет. Вывешивали, впрочем, отчаянно- оптимистические лозунги вроде: «„Спартак“ – все ты можешь! Все по силам!»

Вот только этот «Спартак» – не мог.

На трибуне сидел Константин Бесков. Тот самый, что когда-то любил говорить: «Если не знаешь, что сделать с мячом, – отдай его Гаврилову». На десятой минуте расположившийся