— Нет, Лу не вызывал. — Сьюзен уставилась на водоворотик в бокале. — Ты и сама знаешь!
— Ничего я не знаю! — И вдруг пылко, рискуя снова привлечь внимание бармена. Тара выкрикнула: — Сьюзен! Такого просто не бывает!
— Правда? А ты откуда знаешь?
— Знаю и все.
— Так вот. — Сьюзен тронула поверхность вязкой жидкости пальцем, поболтала, намочила палец. — Раньше я тоже знала.
— А как теперь до тебя добираться? — тоскливо спросила Тара.
— Звони. Телефон у меня всегда под рукой.
Через несколько дней Тара и правда позвонила. Сьюзен сидела с Андреа. Вечера их были наполнены друг другом, телевизор быстро отошел на задний план. Сьюзен начала учить девочку рисовать. Ее переполняла потребность быть рядом с дочкой. Выражать любовь к ней, насыщаться ее обществом и насыщать ее своим на случай, если вдруг она внезапно исчезнет.
Лу вошел через минуту после того, как Сьюзен услышала звонок.
— Это Тара. Поговоришь с ней? — спросил он, заранее зная ответ.
— Нет. — Он вышел, и Андреа подняла глаза от акварели, которую они рисовали вместе.
— Мам, ты злишься на Тару?
— Нет, доченька. Просто больше хочется посидеть с тобой, чем болтать по телефону. — И она погладила волосы дочки.
Андреа дорисовала на лужайке дома собаку. Большую, толстую.
— Ласкунчик Уильям, — сообщила девочка. — Он не умер.
— Нет, дочка. Для нас — нет. — Сьюзен пошла в спальню, Лу как раз клал трубку.
— Просила, чтобы ты зашла к ней завтра вечером. Важное что-то, — сказал он и отвернулся от нее к телевизору.
На следующий вечер, в девятом часу Сьюзен поднялась на крыльцо и вошла в вестибюль дома Тары. Пока она стояла перед запертой дверью, до нее явственно доносился аромат соуса спагетти. Она нажала кнопку Гариного домофона.
— Да-а? — окликнула Тара.
— Это я.
На лестнице соусом пахло вовсю и восхитительно, запах ослабел только, когда она миновала второй этаж, сменившись запахом домашнего хлеба. На минутку Сьюзен позавидовала людям, которые обедают так поздно: на окраине к восьми часам посуда уже вымыта, дети выкупаны, мужья устраиваются перед телевизором и расползается скукотища.
На площадке последнего этажа маячила голова Тары.
— Фу, тяжело без лифта… — посетовала Сьюзен, но не всерьез. Лестница, запахи, свобода — все так чудесно.
— Что же важно? — поинтересовалась она, когда Тара налила ей рюмочку.
— Подушки. Симпатичненькие?
Сьюзен подалась вперед и оглянулась.
— Шик! А важное-то что?
— Миленькая… — Тара протянула ей коктейль. — Уж я старалась, старалась для тебя… За тебя! — Они отпили.
— И все-таки? Скажи же наконец!
— Не погоняй, не то продешевлю. А я через ад прошла, метафорически, разумеется, и разыскала одного человечка из телефонной компании. Подруга подруги еще одной подруги. Поговорила с ней вчера, и сейчас она придет беседовать с тобой.
— Но для чего? — На Сьюзен нахлынуло раздражение.
— Для того! Я звонила в телефонную компанию, прикинулась, будто все происходит со мной, и мне расхохотались в лицо…
— Заранее тебе могла бы сказать.
— Ну да! А вот Гарриэт не посмеялась. Это ее так зовут. Гарриэт Волгрин. Обеспокоилась всерьез.
— Боже, снова завела! — Сьюзен отшвырнула ненавистные подушки. — То самец-экстрасенс, теперь — телефонный оператор…
— Между прочим, она — вице-президент «Ма Белл», так что полегче на поворотах. Черт побери, да, Сьюзен, ты права! И буду начинать и начинать, пока это не закончится. Или тебе охота до конца жизни шарахаться от телефонных звонков? — сердито выговорила Тара.
В 8:30, точно в назначенное время, зажужжал зуммер, и Тара объявила: — Гарриэт поднимается!
— Надеюсь, она не слишком дряхлая, осилит твою лестницу? — заметила Сьюзен.
Как выяснилось — нет. Гарриэт Волгрин была на несколько лет моложе Сьюзен и потрясающе эффектна. Вдобавок к красоте ей был присущ определенный стиль. Даже в небрежном наряде от нее исходил тонкий, но вполне различимый для любой женщины восхитительный аромат денег. Все вместе взятое немедленно настроило бы против нее Сьюзен, не прояви Гарриэт глубокого сочувствия.
— Мне твоя история весь день покоя не дает, — объявила она за скотчем с водой. — Даже заперлась у себя в кабинете и курнула марихуанки. — Сияние улыбки не таило и тени смущенности.
— А не осталось? — поинтересовалась Тара.
— Ментол или настоящую? — Гарриэт полезла в сумочку и вытащила самокрутку. Они подымили, пустив ее по кругу, пока напряженность знакомства не сменилась дружелюбной теплотой.
— Ты мне веришь? — спросила Сьюзен.
— Конечно… Верю, что тебе кто-то звонит. — Вид у Гарриэт стал виноватый.
— Ну хоть так.
— Я проверила твои новые телефоны, — продолжала Гарриэт, показывая намерение помочь. — Заявки на них не поступало, и записи об установке тоже нет.
— Само собой. — Откинувшись на спинку, Сьюзен прикрыла глаза. — И нет записи, что они сами себя починили.
— Дерьмо! — тихонько ругнулась Гарриэт. — Это уже за гранью!
— Ты такая милашечка, что стараешься мне помочь.
— Милашечка? — переспросила Гарриэт и залилась хохотом. — Меня так мамочка моя называла. — И добавила серьезно: — Сьюзен, я хочу поставить на твой телефон «жучок».
— Спасибо… — Сьюзен подумала, что толку от этого никакого. — А если звонок нельзя проследить? Что если они из мест, куда вам не добраться?
— Это невозможно.
— Ну, а вдруг?
— Найдем для тебя «изгоняющего дьявола». — Гарриэт заметила страдальческое выражение на лице Сьюзен. — Милая, ну что ты! Такое ведь немыслимо! Слушай, давай завтра встретимся за ланчем и обсудим детали. В час, в «Мэйсон Франсез» на 56-й. О’кей?
— Спасибо. — Сьюзен тепло попрощалась с Гарриэт.
На следующий день в час Сьюзен вошла в «Мэйсон Франсез», назвала имя Гарриэт старшему официанту, и ее проводили к столику.
— Что будете пить? — Официант держался слишком раболепно, смущая ее. Взяв скотч с содовой, она устроилась ждать Гарриэт.
— Ого, роскошный костюмчик! — воскликнула та, скользнув на банкетку рядом со Сьюзен. — Извини, опоздала. Где раздобыла?
— У «Сакса». — Сьюзен была довольна, что не зря принарядилась. — А ты свой?
— От Ралфа Лоррена, но не надо меня за это ненавидеть. Подарок Ларри, моего мужа. Две недели мы
