На другом конце провода наступила долгая пауза. Потом Кли сказал:

– Я думаю, у нас достаточно времени, чтобы вы могли приехать сюда. Если я буду занят, подождите меня. Но вам следует поторопиться.

– Я выезжаю, – ответил Клут.

Ни одному из них не пришло в голову вести разговор по телефону, что подразумевалось само собой. Кто угодно мог подслушать их разговор по бесчисленным нитям воздушного пространства.

Питер Клут прибыл в Белый дом, и его провели в небольшую комнату для докладов. Кристиан Кли уже ожидал его, он отстегнул свой протез и массировал культю.

– У меня только несколько минут, – предупредил Кли. – Большое совещание у президента.

– Видит Бог, я сочувствую ему, – сказал Клут. – Как он воспринял это несчастье?

– Про Фрэнсиса никогда ничего не известно, а выглядит он хорошо. – Кристиан покачал головой, потом резко бросил. – Ладно перейдем к делу.

Он посмотрел на Клута с известной долей неприязни. Внешность этого человека раздражала его.

Клут никогда не выглядел уставшим, он принадлежал к тем людям, у которых сорочка и костюм не бывают помятыми. Галстуки он всегда носил шерстяные, завязанные широким узлом, выбирая светло-серые или темно-красные цвета.

– Мы их нашли, – начал докладывать Клут. – Двое молодых ребят двадцати лет, работают в ядерной лаборатории Массачусетского технологического института. Гении, научная квалификация очень высокая, из богатых семей, левых убеждений, участвовали в демонстрациях протеста против ядерного оружия, имеют доступ к секретным материалам. Все совпадает с психологическим портретом. Они сидят в своей лаборатории в Бостоне, разрабатывая какой-то правительственный или университетский проект. Пару месяцев назад они приезжали в Нью-Йорк, и один приятель уложил их в постель, что им понравилось. Он уверен, что у них это случилось в первый раз. Отвратительная комбинация – идеализм и неистовые юношеские гормоны. Я уже обложил их со всех сторон.

– У вас есть убедительные доказательства? – спросил Кристиан. – Что-нибудь конкретное?

– Мы не предаем их суду и даже не предъявляем им обвинение, – объяснил Клут. – Это превентивный арест, предусмотренный законами об атомной бомбе. Когда мы их заполучим, они признаются и расскажут, где спрятана эта проклятая штука, если она вообще существует. Я думаю, что ее просто нет, все выдумка, но письмо они написали. Психологическому портрету они соответствуют. Дата отправления письма совпадает с днем, когда они зарегистрировались в отеле «Хилтон» в Нью-Йорке. Это решающий довод.

Кристиан часто дивился возможностям правительственных учреждений с их компьютерами и первоклассным электронным оборудованием. Поразительная способность подслушивать кого угодно и где угодно, какие бы меры предосторожности не принимались. Их компьютеры могут просмотреть регистрационные книги отелей всего города быстрее, чем за час. Есть у них и другие сложнейшие приспособления, и конечно, все это стоит бешеных денег.

– Хорошо, мы схватим их, – согласился Кристиан. – Но я не уверен, что вы сможете заставить их признаться. Судя по всему, это умные ребята.

Клут посмотрел Кристиану в глаза.

– Ладно, Крис, они не признаются, а мы, цивилизованная страна, дадим бомбе взорваться и уничтожить тысячи людей, – он зло ухмыльнулся, – или вы идете к президенту и заставляете его подписать ордер на медицинское обследование, согласно разделу IX Акта о контроле за атомным оружием.

Именно к этому Клут стремился с самого начала.

Кристиан же всю ночь избегал этой мысли. Его всегда шокировало, что такая страна, как Соединенные Штаты, может иметь подобный секретный закон. Пресса легко могла раскрыть его, но опять-таки, существовало соглашение между средствами массовой информации и правительством страны. Так что общественность не знала ничего об этом законе, так же как и о многих законах, определяющих проведение ядерных исследований.

Кристиан очень хорошо знал раздел IX. Как юрист, он восхищался им, но его всегда отталкивала жестокость этого закона.

Раздел IX, по существу, давал президенту право приказать производить химические исследования мозга, заставляющие человека говорить правду – эдакий детектор лжи в самом мозгу. Закон специально предписывал добиваться информации о закладывании ядерного устройства, это вполне соответствовало данному случаю. Это не пытка, жертва не будет испытывать физической боли, просто нервные клетки мозга будут заставлять человека говорить правду в ответ на задаваемые вопросы. Вполне гуманная операция, единственная загвоздка заключалась в том, что никто в действительности не знает, что случится с мозгом потом. Опыты подсказывали, что в редких случаях может последовать частичная потеря памяти, незначительная утрата некоторых функций. Мозг не будет работать замедленно, но, как в старой шутке, начнутся уроки музыки. Трудность заключалась и в том, что оставалась десятипроцентная вероятность полной и длительной потери памяти. Прошлое человека будет стерто.

– Конечно, это выстрел с дальнего расстояния, – заметил Кристиан, – но нет ли тут какой-нибудь связи с захватом самолета и убийством Папы. Ведь даже арест того парня на Лонг-Айленде выглядит хитрым маневром. Не может ли эта история с бомбой оказаться частью заговора, дымовой завесой, ловушкой?

Клут долго изучающе смотрел на Кристиана, словно взвешивая свои слова, но его ответ не оставлял никаких сомнений.

– Никакого шанса, – сказал Клут. – Мы имеем одно из знаменитых совпадений в истории.

– Что всегда ведет к трагедии, – сухо заметил Кристиан.

– Эти двое ребят, – продолжал Клут, – просто тронулись умом, что иногда свойственно гениям. Их волнует политика, они озабочены ядерной угрозой всему миру. Их не интересуют современные политические споры, они плюют на конфликт арабов Израиля, на проблему бедных и богатых в Америке, на борьбу демократов и республиканцев. Они просто хотят заставить земной шар быстрее вращаться вокруг оси. Вы с этим сталкивались, – он презрительно ухмыльнулся. – Все они считают себя Господом Богом, и их ничто не трогает.