отдаленный топот копыт; значит, за нами следовали. Мы подождали, пока не ощутили их присутствия среди скал над нами. На этой равнине можно почувствовать других людей, не видя их. Так было и в этот раз. Тогда мы разделись, оставили на берегу одежду и сумки и бросились в море. Мы поплыли к небольшому мысу и там спрятались. И видели, как Кадри-бей с двумя подручными подъехали к берегу, обшарили наши сумки, осмотрели лошадей, объехали территорию кругом, — и уехали назад к скалам, расстроенные и подавленные. Они видели, что мы вошли в море совершенно нагими и поняли, что у нас ничего с собой нет. Профессор очень веселился.
— Как вы объяснили мое отсутствие, вернувшись в Трою?
— Вы не отсутствуете. Вы лежите в лихорадке, и никто не осмеливается вас беспокоить. Когда мы вернемся, я скажу, что вы только что вышли на несколько минут подышать воздухом.
— Я готова ехать, — сказала София. Ей не хотелось оставаться на ферме дольше, чем необходимо.
— Хорошо. Вы вполне пришли в себя?
— Конечно.
— Прежде чем мы поедем, я покажу вам Фердинанда. — Он шагнул к Теодору и что-то ему сказал.
— Он в поле, — ответил Теодор. — Пойдемте вот этим путем.
София и Леонид последовали за ним мимо амбаров, она заглянула в тот, куда хозяин фермы отнес сокровища, но увидела лишь пустой земляной пол.
Они вышли в поле, где в густой траве пасся белый козел.
— Фердинанд! Фердинанд! — позвал его Теодор, и козел неторопливо пошел к ним. София обратила внимание, что ноги у него длиннее, чем у коз в Греции.
Теодор вынул из кармана рубашки не то дудочку, не то флейту и заиграл нежную мелодию. Козел встал на задние ноги и принялся танцевать под музыку. София не могла назвать это иначе. Он танцевал перед ней, грациозно подогнув передние ноги. Он описал полный круг.
— Его никто не учил, — пояснил Леонид. — Он умеет танцевать от рождения. — Теодор опустил дудочку, и козел снова принялся щипать траву. — Нам с фрау Оберманн пора возвращаться в Трою, Теодор. Спасибо.
Они вернулись к дому, где их ждала Мария. Леонид тепло обнял Марию, расцеловал в обе щеки, и она в ответ крепко обняла его. Затем он обнялся с Теодором и похлопал его по спине.
София стояла поодаль, но Мария подошла и поцеловала ей руку.
— Вы навсегда наш друг, — сказала она.
— Я рада.
Теодор вывел мула, накормленного, с приглаженной щеткой шерстью, а Леонид отвязал своего коня от столба во дворе.
Они проехали двести-триста ярдов, с удовольствием вдыхая свежий утренний воздух, как вдруг донесся с фермы громкий пронзительный крик — жалкий, истерический, беспомощный. София в тревоге обернулась, а Леонид никак не отреагировал.
— Это козел забежал в кухню, — объяснил он. — После танцев он часто так делает. — Затем добавил: — А Мария каждый раз кричит.
Они ехали дальше, и скоро стал виден дом хранителя моря.
— Как давно они знакомы с моим мужем?
— Много лет.
— И они последовали за ним в Трою?
— Они считают его покровителем. Опекуном, если хотите.
— Он дает им деньги.
— Поддерживает их. Профессор — очень щедрый человек.
— А взамен?
— Они оказывают мелкие услуги. Вроде этой.
— Прячут некоторые вещи.
— Можно и так сказать. Они сохраняют вещи, которые иначе пропали бы. Профессор хочет создать большой музей древностей, и тогда все его открытия можно будет увидеть в одном месте. Он не собирается оставлять куски Трои в Константинополе или в Париже.
София никогда не слышала ни о каком музее Оберманна, но сумела скрыть удивление.
— Он говорил мне о доме в Афинах. Мой отец согласился помогать ему.
— Да. Речь именно об этом. Вы можете гордиться, фрау Оберманн. Профессор собирается создать свой музей в сердце вашего родного города. Отдавая дань самому Гомеру.
Но по какой-то причине София не испытывала особой гордости, возвращаясь назад по равнине.
В Гиссарлыке София застала мужа лежащим на полу в их комнате. Он держал керамическую чашу и тихонько похлопывал ее. И даже что-то шептал в нее, как показалось Софии.
— Расскажи мне о Скопелосах, — попросила София.
— Они работают на меня. Только и всего.
— Они показались мне таинственными.
— Фригийцы скрытны по натуре. Даже если не владеют тайной, о которой стоит говорить.
— У них есть танцующий козел.
— Безумное животное. Мне претит безумие. — И больше ничего не сказал по этому поводу.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Оберманн опустился на колени на землю.
— Благодарю богов, что дожил до этого дня. — Он наклонился и поцеловал большой серый камень. — Теперь мир станет совсем другим.
В течение нескольких недель после того, как были найдены золотые вещи, велись раскопки поблизости от дворца; Оберманн втайне надеялся, что здесь могут быть найдены еще драгоценности, спрятанные перед тем, как греки завладели городом.
На пятой неделе работ турецкие рабочие копали на территории 'кладовой', или 'надворной постройки', по определению Оберманна, при основном здании. 'Кладовая' была продолговатым строением, шесть на восемь футов. Между дворцом и его внешней стеной шла канава или колея. Там нашли некоторое количество зерен и семян, которые были должным образом собраны и зарегистрированы так же, как и фрагменты керамики и несколько различных по величине свинцовых шариков, которые, возможно, представляли собой набор гирек. И тогда один из рабочих заметил небольшие плоские серые камни; они были разбросаны по пласту только что извлеченной земли, и сначала на них не обратили внимания и отбросили как мусор. Но вдруг Софию заинтересовала какая-то метка или резьба на одном из них. Подняв камень, София поняла, что он легче обычного и обладает другой текстурой; она стала счищать землю пальцем и, к своему удивлению, увидела на плоской верхней поверхности странные знаки. Она осторожно положила его рядом с траншеей и взяла другой. На его поверхности был вырезан подобный ряд знаков или клейм. Она не имела представления, что это за знаки, поэтому, сев на невысокую каменную стену у края траншеи, стала рассматривать их.
София видела — это были не случайные царапины: здесь встречались кривые линии и диагонали, были и параллельные линии, причем в определенной последовательности. И тут, начав понимать, она чуть не уронила табличку. У нее задрожали руки, и она положила табличку рядом с собой. Горло перехватило.
София тихонько встала и подошла к мужу и Леониду, которые стояли рядом у стены древнего дворца.
— Генрих, — сказала она. — Генрих. Я нашла вещь, которая может заинтересовать тебя.
