После месячного пребывания в госпитале Эспинеллу Вашингтон выписали, но ей предстояло еще длительное лечение, связанное с установкой искусственного глаза. С остальными травмами крепкий организм справился на удивление быстро. Да, она чуть подволакивала левую ногу, и глазница выглядела отвратительно. Но глазницу она прикрыла не черной, а темно-зеленой заплаткой, отлично гармонирующей с ее коричневой кожей.

И прибыла на работу в черных брюках, зеленом пуловере и зеленом кожаном пиджаке. Глянув на свое изображение в зеркале, она подумала, что смотрится очень даже неплохо.

Находясь в отпуске по состоянию здоровья, она иногда приходила в детективное бюро и участвовала в допросах. Раны словно освободили ее от всех ограничений. Она чувствовала, что теперь имеет право на все, и не стеснялась этим правом пользоваться.

На первом допросе перед ней предстали двое подозреваемых, необычная пара, состоящая из черного и белого. Белый, мужчина лет тридцати, перепугался до смерти, едва увидев ее. А вот черный с восторгом оглядел высокую красавицу с зеленой заплаткой на глазу.

— Святое дерьмо! — радостно воскликнул он.

Задержали его впервые, с полицией он раньше дела не имел и не подозревал, что может нарваться на серьезные неприятности. Он и его напарник вломились в дом, связали мужа и жену и забрали все самое ценное. Их выдал полицейский осведомитель. У черного на руке сверкал «Ролекс» хозяина дома. — Эй, капитан Кидд, ты собираешься заставить нас пройти по доске?

Другие детективы усмехнулись, дивясь такой глупости. Эспинелла отреагировала иначе. Негр был в наручниках и не смог отразить удара. Дубинка сломала ему нос и рассекла скулу. Он с упреком взглянул на нее, потом колени его подогнулись, и он повалился на пол. Десять минут Эспинелла безжалостно избивала его, пока из ушей не хлынула кровь.

— Господи, — буркнул один из детективов, — как же мы теперь сможем его допросить?

— Мне с ним говорить не о чем, — огрызнулась Эспинелла. — Я поговорю с этим парнем, — дубинкой она указала на белого. — Зик, правильно?

Я хочу поговорить с тобой, Зик.

Она грубо ухватила его за плечо и швырнула на стул, что стоял перед столом. Он в ужасе смотрел на нее. Она поняла, что заплатка сползла и его взгляду открылась зияющая каверна. Эспинелла подняла руку, поправила заплатку.

— Зик, я хочу, чтобы ты выслушал меня очень внимательно. Я хочу сэкономить нам всем время.

Я хочу знать, как ты уговорил этого парня пойти на дело. Как ты сам решился на такое. Понятно?

Ты скажешь нам то, что нас интересует?

Зик побледнел, как полотно. Ответил без запинки:

— Да, мэм. Я расскажу все.

— Отлично, — Эспинелла повернулась к одному из детективов:

— Второго отправьте в лазарет и пригласите видеотехника, чтобы записать добровольное признание Зика.

Как только видеокамера заработала, Эспинелла спросила Зика:

— Кто взял краденое? Кто навел вас на тот дом?

Расскажи поподробнее о самом ограблении. Твой напарник, похоже, хороший парень. Он ни разу не попадал в полицию, и не потому, что слишком умен. Поэтому я обошлась с ним по-хорошему.

А вот за тобой, Зик, тянется целый хвост преступлений, поэтому я и предположила, что инициатива исходила от тебя. А теперь выкладывай все от начала и до конца. Камера включена.

Выйдя из управления полиции, Эспинелла села в машину, выехала на Саутерн-стейт-паркуэй и направилась к Брайтуотерсу, расположенному на Лонг-Айленде.

Как это ни странно, вести машину с одним глазом ей нравилось больше, чем с двумя. Половина мира как бы осталась вне ее поля зрения, зато вторую она видела куда более отчетливо.

Добравшись до Брайтуотерса, она, сбавив скорость, проехала мимо дома Джона Хескоу. Увидела его автомобиль, стоявший на подъездной дорожке, какого-то мужчину, выносившего из теплицы большой куст азалии. Следом из теплицы появился второй мужчина, с ящиком желтых цветов. Это интересно, подумала Эспинелла. Они освобождают теплицу.

Находясь в больнице, она навела справки о Хескоу. По картотеке зарегистрированных автомобилей нашла его адрес. Заглянув в компьютерную базу данных управления полиции, выяснила, что Джон Хескоу на самом деле Луи Риччи. Мерзавец был итальянцем, хотя выглядел как вылитый немец. Но в тюрьме он никогда не сидел. Несколько раз его арестовывали по обвинению в вымогательстве и угрозе физического насилия, но дело или не доходило до суда, или его оправдывали. Однако образ жизни Хескоу говорил о том, что его доходы не ограничиваются продажей цветов, выращенных в примыкающей к дому теплице.

Расследование она провела только по одной причине: никто, кроме Хескоу, не мог указать неизвестным ей подрывникам на нее и Ди Бенедетто. Она, правда, никак не могла взять в толк, почему он отдал им деньги. За них ей пришлось держать ответ перед отделом служебных расследований, но она скоренько замяла дело, поскольку напрочь отказалась от денег, передав их таким образом в доход полицейского управления. А теперь она намеревалась посчитаться с Хескоу.

За двадцать четыре часа до намеченного нападения на дом Силка Хескоу выехал в аэропорт Кеннеди, чтобы оттуда улететь в Мехико по фальшивому паспорту, заготовленному несколько лет тому назад, и исчезнуть из цивилизованного мира.

Подготовку к отъезду он завершил полностью.

Теплицу освободили от цветов. Бывшая жена получила доверенность на продажу дома. Затем деньги следовало положить в банк, чтобы их хватило на оплату обучения сына. Хескоу сказал жене, что уезжает на два года. То же самое он сказал и сыну за обедом в «Шан Ли».

До аэропорта он добрался ранним вечером.

Вытащил из багажника два чемодана со всем необходимым, за исключением ста тысяч долларов сотенными купюрами, пачки которых он приклеил к телу скотчем. Эти деньги он собирался использовать для мелких расходов, поскольку в одном из банков на Каймановых островах у него был кодированный счет, на котором лежали пять миллионов долларов. И слава богу, потому что он не мог обратиться за пособием или пенсией в Службу социального обеспечения. Хескоу гордился тем, что всю жизнь избегал излишеств и не просаживал деньги на азартные игры, женщин и прочие глупости.

Хескоу зарегистрировался, сдал чемоданы, получил посадочный талон. На руках у него остался лишь «дипломат» с фальшивыми удостоверениями личности и паспортами. Машину он поставил на стоянку с тем, чтобы через день-другой жена забрала ее и отогнала к своему дому.

До вылета оставался час. Без оружия ему было как-то не по себе, но с пистолетом он бы не смог пройти в самолет: металлоискатели подняли бы трезвон. Однако Хескоу не сомневался, что раздобыть оружие в Мехико не составит труда. Он знал, к кому следует обратиться.

Чтобы убить время, он купил на лотке несколько журналов и направился в кафетерий. Взял кусок клубничного торта со взбитыми сливками, и кофе, сел за один из маленьких столиков. Пролистывая журналы, ел торт и внезапно понял, что за столиком сидит кто-то еще. Поднял голову и увидел перед собой детектива Эспинеллу Вашингтон. Взгляд его прежде всего приковала темно-зеленая квадратная заплатка, закрывающая выбитый глаз. На мгновение Хескоу запаниковал. Потом отметил, что Эспинелла заметно похорошела.

— Привет, Джон, — поздоровалась она. — Ты ни разу не навестил меня в госпитале.

С перепугу он воспринял ее слова на полном серьезе.

— Вы же понимаете, что я не мог этого сделать, детектив. Но я очень сожалел, когда узнал, что с вами произошло.

Эспинелла широко ему улыбнулась.

— Я пошутила, Джон. Но я хочу перекинуться с тобой парой слов, прежде чем ты улетишь.

— Почему нет, — Хескоу уже понял, что ему придется откупаться. Для таких вот неожиданных ситуаций он держал в «дипломате» десять тысяч баксов. — Я рад, что вы так хорошо выглядите.

Я беспокоился о вашем самочувствии.