— И потом, рассчитывать только на тебя слишком опасно.

Нелло принадлежала огромная вилла, расположенная на берегу моря, в нескольких милях от Палермо. Десяти спален вполне хватало для вечеринок, которые устраивали там Нелло и Асторре.

На территории виллы были бассейн, очертаниями напоминающий Сицилию, и два теннисных корта, которые использовались крайне редко.

По уик-эндам виллу заполняли многочисленные родственники Нелло, приезжающие из разных мест покупаться в море. Дети, которые не умели плавать, теннисными мячами играли в футбол на кортах.

Асторре в этой семье принимали, как любимого племянника. Нелло стал ему братом. По вечерам он даже приглашал Асторре на сцену, и они дуэтом пели итальянские любовные баллады, неизменно срывая бурные аплодисменты.

Лев Палермо, тот самый погрязший в коррупции судья, вновь предложил свой дом для встречи Бьянко и Лимоны. Опять каждый мог привезти с собой четырех телохранителей. Бьянко уже согласился отдать малую часть своей строительной империи, чтобы гарантировать перемирие.

Асторре, однако, предпочел готовиться к худшему. И он, и двое его подчиненных вооружились до зубов.

Лимона и его сопровождающие уже ждали в доме судьи, когда появился Бьянко со своими телохранителями. За стол, естественно, сели только судья все с той же гривой седых волос, перехваченных на этот раз розовой лентой, чтобы не падали на лоб, Бьянко и Лимона. Последний держался чрезвычайно дружелюбно и постоянно оказывал Бьянко знаки внимания. Он даже пообещал, что убийств судей больше не будет, особенно тех, кто брал взятки от Бьянко.

Когда обед подходил к концу и они готовились перейти в гостиную, чтобы окончательно обо всем договориться, Лев извинился и сказал, что вернется через пять минут. По интонациям голоса и выражению лица чувствовалось, что у него возникла необходимость справить нужду.

Лимона открыл новую бутылку вина, наполнил стакан Бьянко. Асторре подошел к окну, выглянул на подъездную дорожку, на которой стоял одинокий автомобиль. Заметил белую гриву Льва Палермо, выскочившего из двери черного хода.

Он нырнул в кабину, и автомобиль тут же сорвался с места.

Асторре не колебался ни секунды. Мгновенно сообразил, что к чему. Пальцы правой руки сами по себе сжались на рукоятке пистолета. Лимона и Бьянко в этот момент пили вино, взявшись за руки. Асторре шагнул к ним, выхватил пистолет и выстрелил Лимоне в лицо. Пуля разбила стекло, прежде чем вонзиться в рот Лимоне, и осколки, как маленькие бриллиантики, рассыпались по столу.

Асторре уже повернулся к телохранителям Лимоны и продолжил стрельбу. К нему присоединились его люди. Через несколько секунд на полу лежали еще четыре трупа.

Бьянко в изумлении уставился на Асторре.

— Лев покинул виллу, — сказал тот, и Бьянко понял, что их заманили в ловушку.

— Теперь ты должен быть предельно осторожен, — он указал на лежащего на полу Лимону. — Его друзья попытаются тебе отомстить.

Сильный человек может быть верным, но только это не всегда уберегает его от беды. Так случилось и с Пьетро Фиссолини. После того случая, когда дон, пойдя против своих принципов, проявил милосердие, Фиссолини ни разу не предал дона, зато предал собственную семью. Он соблазнил жену племянника Альдо Монцы. И произошло это через много лет после похищения дона, когда Фиссолини уже перевалило за шестьдесят.

Такой глупости от него никто не мог ожидать.

Соблазнив жену племянника, Фиссолини тем самым потерял право возглавлять свой клан. Потому что в любой части мафии, желающей сохраниться единым целым, семья всегда ставилась во главу угла. Ситуация осложнилась тем, что жена Монцы приходилась Бьянко племянницей. И если бы муж отомстил жене за измену, Бьянко этого бы не потерпел. Так что мужу ничего не оставалось, как убить своего любимого дядю и главу клана. В двух провинциях могла начаться кровавая резня. Асторре запросил инструкций у дона.

Ответ пришел быстро: «Один раз ты его спас и теперь реши его судьбу».

Альдо Монца был одним из самых влиятельных членов cosca. В свое время дон даровал жизнь и ему. Поэтому, получив приказ Асторре, он тут же явился в деревню дона. Асторре попросил Бьянко не участвовать в разговоре с Монцой, заверив его, что он сам обеспечит защиту племянницы.

Для сицилийца Монца был очень высоким, под шесть футов. С детства он привык к тяжелому труду, поэтому грудь, руки, плечи бугрились могучими мускулами. Но кожа так плотно облегала голову, что она напоминала череп. Так что многих от взгляда на него бросало в дрожь. В клане Фиссолини он был самым умным и образованным: выучился в Палермо на ветеринара и практически всегда носил с собой саквояж с инструментами. Животных он любил, и ему частенько приходилось их врачевать. Однако сицилийский кодекс чести он чтил не меньше самого невежественного крестьянина.

Асторре сообщил ему свое решение:

— Я не собираюсь просить тебя оставить Фиссолини в живых. Как я понимаю, семья решила, что ты имеешь право на месть. Я понимаю твое горе. Но прошу сохранить жизнь матери твоих детей.

Монца вскинул на него глаза.

— Она предала меня и моих детей. На земле ей нет места.

— Послушай меня, — гнул свое Асторре. — За Фиссолини никто мстить не будет. Но твоя жена — племянница Бьянко. Он начнет мстить. Его cosca сильнее твоего. Начнется кровавая война.

Подумай о своих детях.

Монца пренебрежительно махнул рукой:

— Никто не знает, мои они или нет. Она — шлюха. — Он помолчал. — И она умрет смертью шлюхи. — В его глазах стояла смерть. В этот момент он бы с радостью уничтожил весь мир.

Асторре постарался представить себе, каково придется Монце, если он останется в деревне, без жены, преданный и ею, и дядей.

— Слушай меня внимательно. В свое время дон Априле даровал тебе жизнь. Теперь он просит об ответной услуге. Отомсти Фиссолини, мы понимаем, что без этого нельзя. Но пощади свою жену, и Бьянко отправит ее и детей к своим родственникам в Бразилию. Что же касается тебя лично, скажу, что мое предложение одобрено доном.

Я прошу тебя стать моим самым близким помощником, моим другом. Тебя будет ждать интересная, богатая событиями жизнь. Тебе не придется ходить по деревне, заливаясь краской стыда.

И тебе не будет грозить месть со стороны друзей Фиссолини.

Асторре понравилось, что Монца в гневе не отмел предложение, не выразил изумления. Задумался на долгих пять минут, потом встретился с Асторре взглядом.

— Вы будете платить моему клану? Его возглавит мой брат.

— Разумеется. Мы очень ценим дружеские отношения с твоим cosca.

— Тогда, убив Фиссолини, я уеду с вами. Ни вы, ни Бьянко не должны вмешиваться. Моя жена попадет в Бразилию только после того, как увидит труп моего дяди.

— Согласен, — кивнул Асторре. Он вспомнил веселое, грубоватое лицо Фиссолини, его улыбку и погрустнел. — Когда это случится?

— В воскресенье. В понедельник я буду у вас.

И пусть господь сожжет Сицилию и мою жену в аду.

— До воскресенья я побуду в твоей деревне, — добавил Асторре. — Твоя жена будет под моей защитой. Я боюсь, что ты дашь волю ярости.

Монца пожал плечами.

— Я не могу допустить, чтобы влагалище женщины и то, что она в него кладет, решали мою судьбу.

Клан Фиссолини собрался ранним воскресным утром. Племянникам и зятьям предстояло также решить, убивать или не убивать младшего брата Фиссолини, чтобы избежать мести с его стороны.

Не вызывало сомнения, что брат знал о прелюбодеянии и промолчал, а значит, одобрил его. Асторре в обсуждении не участвовал. Но ясно дал понять, что жена и дети должны остаться целыми и невредимыми. Но у него холодела кровь от той ярости, которую источали мужчины, обсуждая, по его разумению, не такой