сверлящую ему челюсть.

Снова они собрались здесь впятером, только сейчас атмосфера в кабинете изменилась. Санни ожил, повеселел, и Майкл понимал, что означает эта веселость. Старший брат больше не колебался. Он принял решение, теперь ничто не могло его остановить. Новая вылазка Солоццо стала каплей, переполнившей чашу терпения Санни. О перемирии уже не могло быть и речи.

— Пока тебя не было, звонил посредник, — сказал Санни Хейгену. — Теперь Турок желает вступить в переговоры. — Санни рассмеялся. — Силен, собака. — Он восхищенно покрутил головой. — Вчера сорвалось, так сегодня согласен договариваться. А мы встанем на задние лапки и будем кушать у него из рук. Ну, нахал!

Том осторожно спросил:

— А ты что ответил?

Санни усмехнулся:

— Ответил — ради бога. В любое время. Мне спешить некуда. У меня сотня боевиков дежурит по всему городу круглые сутки. Пускай Солоццо одним только волоском засветится, и он мертвец. Может тянуть резину сколько душе угодно, мне не к спеху.

— Предложил что-нибудь конкретное? — спросил Хейген.

— А как же, — ответил Санни. — Хочет, чтоб мы послали к нему Майка, ему Солоццо изложит свое предложение. Посредник обеспечит Майку неприкосновенность. Собственную неприкосновенность он обеспечить не просит — знает, что бесполезно. Напрасный труд. Поэтому встреча — на территории Солоццо. За Майком приедут и отвезут в некое место. Там Майк выслушает Солоццо, потом его отпустят. Но место встречи держат в тайне. Обещая при этом столь выгодные условия, что мы не сможем их отклонить.

Хейген спросил:

— А Татталья будут сидеть, глазами хлопать? И не попробуют сквитаться за Бруно?

— Нет, это тоже оговорено. По словам посредника, семья Татталья согласна с планом Солоццо. Убийство Бруно Татталья спишут со счетов. Это плата за покушение на отца. Баш на баш, так сказать, — Санни снова рассмеялся. — Хватает же наглости!

Хейген сказал так же осторожно:

— Надо бы послушать, что они предлагают.

Санни затряс головой:

— Нет, нет, consigliori, хватит! — Теперь он говорил с едва заметным итальянским акцентом, нарочито, шутки ради, подражая отцу. — Никаких больше встреч. Никаких обсуждений. И никаких новых фокусов со стороны Солоццо. Когда посредник свяжется с нами опять и попросит ответа, ты передашь им одно. Мне нужен Солоццо. Иначе — тотальная война. Мы заляжем на тюфяки, мы спустим на город всех наших солдат. Коммерция пострадает — что ж, ничего не попишешь.

— Идею насчет войны другие семейства не поддержат, — заметил Хейген. — Она грозит повальными гонениями со стороны властей.

Санни дернул плечом.

— Выход прост. Пусть отдают мне Солоццо. А нет — идут воевать против семьи Корлеоне. — Он помолчал и прибавил жестко: — Том, и довольно советовать, как уладить дело миром. Решение принято. Твоя обязанность — помочь мне добиться победы. Ты понял?

Хейген медленно наклонил голову. Казалось, он впал в глубокое раздумье, но прошла минута, и он заговорил опять:

— Я побеседовал с твоим человеком из полиции. Он подтверждает — капитан Макклоски определенно состоит на жалованье у Солоццо, причем жалованье колоссальное. Мало того, Макклоски также получит долю от торговли наркотиками, Макклоски дал согласие быть телохранителем Солоццо. Без Макклоски Турок носа не высунет из своей норы. Когда он встретится с Майком для переговоров, рядом будет сидеть Макклоски. В штатском, однако же — при оружии. Так вот, Санни, пойми простую вещь — пока Солоццо находится под такой охраной, он неуязвим. Не бывало еще такого случая, чтобы подстрелили капитана нью-йоркской полиции и это кому-либо сошло с рук. Все скопом навалятся — пресса, полиция, церковь, — вздохнуть невозможно будет в городе. Полная катастрофа. На тебя ополчатся все семейства. Семья Корлеоне окажется в положении отверженных. Даже те, кто обеспечивал дону политическое прикрытие, поспешат уйти в тень. Имей это в виду.

Санни снова дернул плечом.

— Не век же будет Макклоски торчать возле Солоццо. Мы обождем.

Тессио с Клеменцей ожесточенно пыхтели сигарами, не решаясь вставить слово, но явно маясь. Это им предстояло поплатиться своей шкурой за опрометчивое решение.

Впервые за все время в разговор вмешался Майкл. Он спросил у Хейгена:

— Можно отца перевезти сюда из больницы?

Хейген покачал головой:

— Это было первое, о чем я спросил. Никак нельзя. Он в очень тяжелом состоянии. Поправится, но для этого требуется лечение, уход, может понадобиться еще одна операция. Невозможно.

— Тогда вам следует убрать Солоццо немедленно, — сказал Майкл. — Мы не имеем права ждать. Он слишком опасен. Наверняка придумает еще что-нибудь. Помните, для него ключевой вопрос по-прежнему в том, чтобы устранить отца. Он это понимает. Допустим, в данный момент он, зная, что оказался в очень тяжком положении, готов в обмен на жизнь признать, что проиграл. Но если его так или иначе собираются убить, то он предпримет новое покушение. И поскольку ему содействует капитан полиции, неизвестно, чем это может обернуться. Риск чересчур велик. Солоццо надо убирать без промедления.

Санни задумчиво поскреб подбородок.

— Верно говоришь, старик, — сказал он. — Справедливо на сто процентов. Нельзя позволить Солоццо еще раз поднять руку на отца.

Хейген спокойно спросил:

— А как быть с капитаном Макклоски?

Санни оглянулся на Майкла со странной усмешкой:

— Да, правда, старичок, — как же нам поступить с бравым полицейским капитаном?

Майкл медленно заговорил:

— Согласен, это крайность. Однако бывают ситуации, когда самые крайние меры оправданны. Давайте предположим, что мы будем вынуждены убить Макклоски. В этом случае его необходимо публично разоблачить — неопровержимо доказать, что он не просто капитан полиции, который честно исполняет свой долг, а продажная личность, затесавшаяся в полицию, жулик, замешанный в грязных махинациях, и, как всякий жулик, получил по заслугам. У нас есть журналисты на жалованье, сообщим им это и в подтверждение снабдим фактическим материалом. Это должно слегка понизить градус реакции. Как вам такой вариант?

Майкл уважительно обвел взглядом собравшихся. Тессио и Клеменца хранили угрюмое молчание. Санни, все с той же непонятной усмешкой, отозвался:

— Давай-давай, братик, у тебя здорово получается. Устами младенца, как сказал бы дон. Продолжай, Майк, развей мысль дальше.

Хейген, глядя в сторону, тоже усмехнулся краем рта. Майкл покраснел.

— А что? Меня вызывают на встречу с Солоццо. Нас будет трое — я, Солоццо и Макклоски, больше никого. Назначьте встречу на послезавтра, пусть наши осведомители узнают, где она состоится. Настаивайте, чтобы мы встретились в общественном месте, — на квартиру, в частный дом я не пойду. Пусть это будет ресторан или бар в пик обеденного времени — что-нибудь в таком духе, чтобы я нормально себя чувствовал. Да и им так покажется спокойнее. Даже Солоццо в голову не придет, что мы посмеем стрелять в капитана полиции. Меня первым делом обыщут, так что я приду безоружный, но вы уж раскиньте умом, как передать мне оружие, пока я с ними беседую. И я уберу их обоих.

Четыре головы повернулись к нему с широко открытыми глазами. Клеменца и Тессио глядели серьезно, пораженные. Лицо Хейгена выражало скорее печаль, но никак не удивление. Он хотел было сказать что-то — и передумал. Зато тяжелое лицо Санни весело подрагивало — внезапно он расхохотался во все горло. Смеялся всласть, от души. Буквально покатывался. Давясь, показал пальцем на Майкла и с трудом проговорил сквозь смех: