Эстер приняла приглашение Мэри Эшдейл и посетила ее в воскресенье, взяв с собой трех мальчиков. Мэри, держа на руках ребенка, встретила их в комнате, где для нее и гостей был накрыт чайный стол. Потом они переместились на террасу, где обе женщины могли наблюдать за детьми. Был прекрасный день, все веселились, особенно Уильям, который был уверен, что ни одно животное в мире не может сравниться с лошадью. Мэри сказала, что он может ездить верхом на пони, когда хочет, правда, под присмотром слуги. Это была возможность посетить конюшню Эшдейлов, и Уильям собирался полностью использовать этот шанс. Главным событием дня для всех трех ребят стали игрушки, которые им предложили выбрать.

В эти дни Эстер часто думала, как прав был Джон, предвидя завязывание отношений с Эшдейлами. Это касалось не только Энн, которая проводила много времени в библиотеке, и Уильяма, который пропадал в конюшне, но саму Эстер и Джона Эшдейлы все чаще и чаще приглашали на ужин, музыкальные вечера и театральные представления.

Часто с ними приходили Ричард и Летисия, так как об их помолвке было уже официально объявлено. Эти вечера были неофициальными, по сравнению с мероприятиями, связанными с лондонской жизнью Эшдейлов, и доставляли удовольствие обеим сторонам. Иногда, когда гостей было мало, вечер заканчивался в кабинете Джеймса за пуншем для женщин и пивом для мужчин.

По мере того, как отношения между Эшдейлами и Бэйтменами развивались, Джон и Джеймс иногда встречались в таверне — сыграть партию в шахматы или обсудить политическую ситуацию за кружкой пива. Между ними не существовало никаких размолвок, так как Джон спокойно чувствовал себя в любой компании, независимо от общественного положения людей. В любом случае, оба они занимались торговлей, и хотя Джеймс вышел на более высокий уровень, он не скрывал, что во многом обязан военным поставкам, которые стали очень прибыльным делом с тех пор, как Англия постоянно воевала.

Отношения Эстер и Мэри оставались такими же, как и в первую встречу. Им доставляло удовольствие общество друг друга. Между ними существовала взаимная симпатия и уважение, но невидимый барьер мешал их дружбе, и причиной тому была Мэри, а не Эстер. Эстер чувствовала, что Мэри беспокоит расположение к ней Джеймса, но когда она поняла, что от этого не будет никакого вреда, то просто сожалела, что они с Мэри никогда не узнают друг друга ближе. Тем не менее, казалось, для Эшдейлов нет ничего приятнее, чем быть приглашенными в Банхилл Роу, N 107, где их всегда ждала вкусная еда, игры, карты и приятный разговор.

Энн крайне редко появлялась на этих мероприятиях. Вместо этого она день за днем посещала библиотеку и виделась с Мэтью, когда тот не был занят. Она получала от всего этого огромное удовольствие. С неограниченным доступом к прекрасной литературе при помощи такого знающего человека она буквально чувствовала, как растет умственно и духовно — впервые в жизни. Нельзя было пожелать себе лучшего друга, чем Мэтью: на прогулке или в библиотеке, или лунными вечерами, когда они сидели под каким-нибудь деревом и часами вели беседы.

В семье знали, что она встречается с ним, хотя сомневались, не слишком ли это неприлично, но оставляли это на ее усмотрение. Энн была очень похожа на свою мать и, как она любила иногда оставаться одна; обычно в таких случаях она читала где-нибудь в тихом месте. Двое младших братьев однажды начали дразнить ее «кавалером», пока щеки ее не запылали, а на глаза навернулись слезы. Видя это, Уильям затих и прикрикнул на брата Джонатана.

— Извини, Энн, — Уильям редко признавал свои ошибки. — Летисия никогда не плакала, когда мы ее дразнили.

Она откинула назад его черные волосы и, притянув к себе за уши, поцеловала в лоб в знак прощения.

— Я знаю, что ты не хотел ничего плохого. Просто он не мой ухажер, как все молодые люди, которые были у Летисии до Ричарда. Мэтью мне только друг, не более того.

Волшебные слова. Мэтью, мой друг. После встречи с ним она осознала, что раньше была одинока в окружении большой любящей семьи. Теперь каждое утро она просыпалась с улыбкой и чувством радости, что сегодня снова его увидит. Ей не приходило в голову, что она медленно, но верно влюбляется, так как Летисия всегда говорила, что это начинается с обмена быстрыми взглядами и сердцебиением или происходят другие необычные вещи. Во всяком случае, то, что она чувствовала к Мэтью, не имело ко всему этому никакого отношения.

Долгое лето подходило к концу. В один из теплых вечеров они гуляли по лесу, пока не подошли к воротам. Они долго стояли рядом и смотрели на закат.

— Я напишу тебе, если ты не против, — сказала она.

Он искоса взглянул на нее.

— О чем ты будешь писать?

— О том, как, в зависимости от времени года, меняются тропинки, по которым мы с тобой ходили. О последней прочитанной мной книге, что я о ней думаю. Свили ли птицы гнездо на дереве, с которого ты прогнал кошку. Обо всем.

— Ты напишешь, будешь ли скучать обо мне?

Она опустила глаза.

— Я буду по тебе скучать. Нет необходимости говорить об этом.

Энн ему нравилась. С ней было приятно общаться, и она скрасила его одинокие часы. Если бы это было возможно, он бы добился от нее большего, но она была так невинна, что, когда он крепко обнимал ее за талию или прижимался своим бедром к ее бедру, когда они сидели рядом, это происходило случайно. Даже если бы он предпринял какие-либо попытки, ее природная скромность не позволила бы этого. Она всегда поправляла оборки на платье, если они сбивались, а накидка, которую она постоянно носила, скрывала от нескромных взоров восхитительную ложбинку между грудей. Может быть, именно поэтому она привлекала его больше других девушек, ибо нет ничего более соблазнительного, чем запретный плод. После долгих недель ожидания он сломал этот барьер, и сейчас позволил себе обнять ее, теребя ее волосы, и она положила голову ему на грудь. Она была такой беззащитной…

— Я не знаю, как буду жить без тебя, Энн.

Не ей первой он говорил эти слова, но на сей раз он почувствовал, что сам верит тому, что говорит. Она посмотрела ему в глаза.

— Мы всегда будем друзьями, Мэтью. На всю жизнь.

Он обнял ее за плечи и заглянул ей в лицо.

— Ты действительно так думаешь? Для меня это очень много значит.

— Конечно, я так думаю.

— Энн, дорогая, любимая!

Он нежно привлек ее к себе и осторожно, боясь спугнуть неожиданную удачу, нежно поцеловал в губы. Она трепетала в его объятиях, словно пойманная птичка, он чувствовал, как она тает в его объятиях. Она закрыла глаза и положила горячую руку ему на щеку. Осмелев, он поцеловал ее еще крепче, и она испугалась, как напряглось вс ее тело, пока он губами ловил ускользающий от него рот. По мере того, как росло его желание, он стал настойчивее, надеясь окончательно сломать ее сопротивление.

— Я люблю тебя, Энн, — вздохнул он, с трудом оторвав свои губы от ее губ. Только такие слова могут извинить мужчину, если он продвигается к цели слишком быстро. — Я полюбил тебя, как только увидел тогда вечером и библиотеке. Только ты нужна мне. — Ложь легко слетала с его языка, его вожделение придавало ей особенную убедительность. — Я хочу доказать тебе, как много ты для меня значишь.