выставили их вдоль дороги, надеясь, что за ними пришлют эвакуационный транспорт. Но властям было уже не до них.
4. 21.10.44, ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ
Взяв с ходу Неммерсдорф, соединения 25-й танковой бригады закрепились на левом берегу Ангераппа и приготовились к обороне. Однако противник еще не успел разобраться в ситуации и лишь начинал стягивать силы для контрудара. С севера и запада его должны были осуществлять части парашютно- моторизованной дивизии «Герман Геринг», с юга 413-й мотопехотный полк, усиленный фольксштурмом и находившимися неподалеку на излечении солдатами и офицерами.
Сведений об обозах, оставшихся на правом берегу Ангераппа, сохранилось немного. Достоверно известно о судьбе колонн из Викмюнде (4 км юго-восточнее Неммерсдорфа) и Вайденгрюнда (20 км восточнее Неммерсдорфа). Первая была нагнана советскими танками в полшестого утра на холме Гальгенберг и после обыска (искали оружие, боеприпасы и средства связи) отослана домой. Обоз отправился по правому берегу Ангераппа на юг и покинул зону боевых действий23.
Обоз из Вайденгрюнда при приближении к мосту около семи утра был обстрелян и объявлен взятым в плен. После обыска обоз «вместе с многими другими беженцами» покинул Неммерсдорф. Это случилось около трех часов дня24.
Пятью утра датирует свою встречу с русскими солдатами 24-летняя Марианна Штумпенхорст из усадьбы Тайххоф (2 км северо-восточнее Неммерсдорфа):
«К нашему ужасу, из тумана, нависшего над берегом Ангераппа, появились первые русские. Сперва показалось, что они чего-то ждут, но не успели мы и глазом моргнуть, как они оказались рядом с нами. Они забрали у нас часы и украшения. Неожиданно из тумана вынырнули русские танки вместе с первыми немецкими пленными. О продолжении пути нечего было и думать — управлявшие нашим обозом поляки немедленно переметнулись к русским. Мы с моей матерью сначала не знали, что нам делать. После полудня мы пошли пешком домой. Но в нашей усадьбе уже разместились русские комиссары, и чувство самосохранения подсказало нам, что туда идти не стоит. Прямо за нашим садом на дороге на Туттельн стояли русские и протыкали штыками брошенные телеги беженцев. Несмотря на страх, мы отважились подойти ближе и осмотреться. Нашему взору предстали страшные картины. С обеих сторон моста на склонах лежали изнасилованные женщины, убитые или залитые кровью и дергающиеся в предсмертных судорогах. Нас снова обыскали — искали украшения и ценные вещи, — и нам пришлось быстро уйти, иначе нас грозили повесить. В соседней деревне, Туттельне, мы встретили двух женщин и старика, которые предложили нам пока остаться у них. Русских в Туттельне еще не было, поэтому мы успели спрятать оружие, оставшееся от отступавших немецких солдат»25.
Марианне Штумпенхорст рассказали, что и обоз из Туттельна был остановлен советскими танками. Сделав предупредительные выстрелы, солдаты приблизились к обозу и обыскали людей и их багаж. По рассказам очевидцев, солдаты спрашивали: «Du Hitler?» («Ты Гитлер?») — и тех, кто отвечал «Нет», отпускали с приказом следовать домой26.
Трупы по обе стороны моста через Ангерапп упоминаются и другими свидетелями и будут фигурировать позже в официальных отчетах. А вот установить факт изнасилования с расстояния в несколько сотен метров вряд ли возможно.
Марго Гримм, супруга 37-летнего бургомистра Неммерсдорфа, капитана в отставке Йоханнеса Гримма, сообщила следующее:
«Около семи утра я вместе с мужем, сыном, дочерью, матерью, свекровью, десятью польскими работниками, шестью их женами и их детьми на нагруженных телегах покинула нашу усадьбу под Неммерсдорфом. Неожиданно мы наткнулись на русских солдат, которых не увидели из-за тумана. Они направили на нас оружие и принудили слезть стелет. Но ехавшая первой крытая повозка, в которой находились моя мать, свекровь и дети, успела скрыться в тумане, несмотря на то что солдаты стреляли ей вслед. Русские принялись ругаться… После того как они отобрали у всех мужчин часы, они окружили моего мужа, отвели его на несколько шагов в сторону и, прежде чем я успела что-то сообразить, застрелили выстрелом в висок. Некоторых поляков родом из Варшавы они тоже сперва хотели застрелить, но потом передумали. После этого они принялись обыскивать обоз и нашу усадьбу, уничтожая все, что только можно. В это время польские женщины надели на меня одежду победнее и повязали платок. Они назвали мне польское имя и польский город. Я не должна была говорить по-немецки ни слова… К счастью, я немного знала польский. Вдобавок они поставили меня в задний ряд. Русские охраняли нас, чтобы мы не смогли сбежать. Потом нас отвели в домик для прислуги. Вскоре к нам зашли русские и стали спрашивать, не немцы ли мы. Поляки отвечали „нет“, хотя русские грозили им смертью, если выяснится, что они укрывают немцев. Один русский долго смотрел на меня, не говоря ни слова, но тут его отвлекли, и они все отправились в сторону Неммерсдорфа»27.
В самом Неммерсдорфе по пути к своему дому на советских солдат натолкнулся маляр Йоханнес Шеве. Они его о чем-то спросили. Он, естественно, не понял вопроса и на всякий случай указал в сторону центральной площади. Дома он взял вареные яйца, оставленные ему ранее уехавшей женой, сел на велосипед и поехал в Зоденен. На повороте на Зоденен стояли русский офицер и караульный солдат.
«Мне пришлось подойти к ним. Офицер спросил на хорошем немецком, много ли здесь немецких солдат. Я ответил, что не видел ни одного, а сам гражданский. Тогда он сказал, что я могу идти — я уселся на велосипед и был таков»28.
Поселковой медсестре, Маргарет Фроммхольц, повезло меньше. С ее слов, ее били ногами, а потом выстрелили, после чего она потеряла сознание. После взятия поселка утром 23 октября немецкие солдаты нашли ее в канаве. За мужественное поведение Маргарет Фроммхольц была в декабре 1944 года представлена к награде29. Фриц Феллер:
«В медсестру стреляли, и она упала в канаву. Ее муж случайно оказался среди немецких солдат, отбивавших Неммерсдорф. Он сам нашел ее и смог спасти»30.
Герда Мешулат вместе с несколькими другими оставшимися в поселке жителями с самого утра отправились в бомбоубежище:
«Мы просидели там уже несколько часов, когда снаружи вдруг стало тихо. Мой 70-летний отец сказал, что сходит домой, покормит скот и принесет нам всем горячего кофе. Его не было очень долго. Вернувшись, он рассказал, что в деревне полно русских. Его остановили, обыскали на предмет оружия и спросили, куда он идет. Он объяснил, так как еще с Первой мировой немного говорил по-русски, и ему беспрепятственно позволили дойти до дому. После этого господин Камински тоже решил сходить домой и принести одеяло. Но он очень быстро вернулся назад, рассказав, что русские роются в стоящем на обочине дороги багаже. Дальше его не пустили. На улице царил полный бедлам»31.
Рассказ Шарлотты Мюллер был опубликован 28 октября 1944 года в «Фёлькишер Беобахтер»:
«В субботу, 21 октября, было очень туманно. Мы покинули дом, потому что слышали, что большевики
