супруга или партнера за то, что тому не удалось устранить страх и чувство недостаточности, породившие эту злость и являющиеся неотъемлемой частью эготипического самоощущения.

То, что обычно называется «влюбиться», чаще всего представляет собой обострение эготипической алчности и нужды. Ты привязываешься к другому человеку, как к наркотику, вернее, привязываешься к сформированному тобой образу этого человека. Это не имеет никакого отношения к настоящей любви, свободной от какого?либо страстного желания. Испанский язык наиболее честно выражает обычное понятие любви:”Te quiero«означает то же самое, что и «I love you» — «я хочу тебя». Выражение «I love you» в другом значении, когда двусмысленность отсутствует,”te amo“, используется редко — возможно, потому, что настоящая любовь столь же редка.

По мере развития племенной культуры и ее превращения в древние цивилизации, определенные люди наделялись определенными функциями: правитель, жрец, воин, земледелец, купец, ремесленник, работник и т. д. Развивалась классовая система. Функция, в большинстве случаев достававшаяся тебе по рождению, обусловливала твою личность, определяла, кто ты в глазах других и в своих собственных. Твоя функция превращалась в роль, но не считалась ролью: она была тем, кем ты был, или думал, что был. В те времена только такие редкие люди, как Будда или Иисус, видели полную абсурдность существования каст или социальных классов, считали их отождествлением с формой и понимали, что такое отождествление с обусловленным и временным заслоняет сияющий в каждом человеке свет безусловного и вечного.

В нашем современном мире общественные структуры уже не такие жесткие и строго очерченные, как раньше. Хотя большинство людей, разумеется, по–прежнему обусловлено своим окружением, тем не менее, никакая определенная функция и, соответственно, отождествление, автоматически за ними больше не закрепляются. Фактически в современном мире растет число людей, имеющих очень смутное представление о своем месте в обществе, о цели и даже о том, кто они такие. Обычно я поздравляю тех, кто говорит мне: «Я теперь не знаю, кто я». Они недоумевают и спрашивают: «Неужели ты хочешь сказать, что прийти в замешательство — это хорошо?» Я прошу их исследовать это. Что значит быть в замешательстве? «Я не знаю» — это не замешательство. Замешательство — это «Я не знаю, но должен знать». Или — «Я не знаю, но мне нужно знать». Можно ли перестать цепляться за убеждение, что ты должен или тебе нужно знать, кто ты есть? Другими словами, можешь ли ты перестать оглядываться на концептуальное представление, формирующее твое самоощущение? Можешь ли ты перестать смотреть на мысль с целью найти в ней какое?то отождествление? Что происходит с замешательством, когда ты отпускаешь убеждение, что должен знать или что тебе нужно знать, кто ты такой? Оно вдруг уходит. Когда полностью принимаешь то, что ты этого не знаешь, то фактически входишь в состояние покоя и ясности, которые гораздо ближе к тому, кто ты на самом деле есть, чем может подойти мысль. Определение себя через мысль — это самоограничение.

Разумеется, в этом мире разные люди выполняют разные функции. Иначе и быть не может, потому что по интеллектуальным и физическим способностям — знаниям, умениям, талантам и энергетическим уровням — люди сильно отличаются друг от друга. На самом деле значение имеет не то, какую функцию ты выполняешь, а отождествляешься ли ты с ней до такой степени, что она завладевает тобой и становится твоей ролью. Играя роли, ты неосознан. Если ты ловишь себя на том, что играешь какую?то роль, то признание этого факта создает просвет между тобой и ролью. Когда ты целиком отождествляешься с ролью, то за того, кто ты есть, принимаешь некий стереотип поведения, и делаешь это со всей серьезностью. Другим ты также автоматически раздаешь роли, согласующиеся с твоей. Например, если ты обратишься к врачу, полностью отождествленному со своей ролью, для него ты будешь не человеком, а пациентом или историей болезни.

Хотя в современном мире социальные структуры и не такие жесткие, как в древних культурах, все же остается еще довольно много предопределенных функций или ролей, с которыми люди с готовностью отождествляются и которые, таким образом, становятся частью их эго. Как следствие, человеческие отношения теряют подлинность, человечность, в них появляется отчужденность. Эти предопределенные роли могут дать тебе некое утешающее чувство отождествления, но в конечном итоге ты в них теряешься. Люди, выполняющие различные функции в иерархических организациях, таких как военные, церковные, правительственные институты или крупные корпорации, легко погружаются в них и становятся ролевыми личностями. Если ты теряешь себя в роли, то подлинное взаимодействие с другими людьми становится невозможным.

Некоторые из предопределенных ролей мы можем назвать социальными архетипами. Упомянем лишь часть из них: домохозяйка среднего класса (встречается реже, чем раньше, но все же довольно часто); бандит–мачо; обольстительная кокетка; художник «нонконформист» или исполнитель; «культурный» человек (эта роль довольно распространена в Европе), демонстрирующий свои познания в литературе, живописи, музыке точно так же, как другие демонстрируют дорогую одежду или автомобиль. А еще есть универсальная роль взрослого. Когда ты ее играешь, тогда и себя, и жизнь воспринимаешь очень серьезно. Спонтанность, легкость в сердце и радость не входят в эту роль.

Движение хиппи, зародившееся на Западном побережье Соединенных Штатов в 60–х годах прошлого века, а затем распространившееся по всему западному миру, возникло в результате неприятия многими молодыми людьми социальных архетипов, ролей, заранее заданных стереотипов поведения, а также социально–экономических структур с эготипической основой. Они отказались играть роли, которые родители и общество хотели на них возложить. Важно отметить, что это совпало с ужасом Вьетнамской войны, в ходе которой погибло более 57 тысяч молодых американцев и более 3 миллионов вьетнамцев. Эта война в полной мере показала всем безумие системы и лежащей в ее основе ментальной установки. Несмотря на то, что в 50–х годах прошлого века большинство американцев все еще вели себя и мыслили как крайние конформисты, в 60–х — миллионы людей уже стали разрывать свое отождествление с коллективной концепцией личности, потому что безумие общества было для них слишком очевидным. Движение хиппи представляло собой ослабление до той поры жестких эготипических структур, обосновавшихся в психике человечества. Само это движение выродилось и угасло, но оставило за собой открытое пространство, причем не только внутри его участников. Оно создало условия для продвижения восточной мудрости и духовности на запад и сыграло существенную роль в пробуждении планетарного сознания.

Если ты в достаточной мере пробужден, достаточно осознан, чтобы наблюдать за тем, как взаимодействуешь с другими людьми, то, в зависимости от того, с кем взаимодействуешь, ты сможешь заметить тонкие различия в манере своей речи, отношении и поведении. Поначалу может быть проще наблюдать это в других; затем тебе удастся обнаружить это и в себе. То, как ты разговариваешь с президентом компании, может иметь тонкие отличия от того, как ты разговариваешь с дворником. То, как ты разговариваешь с ребенком, может отличаться от того, как ты разговариваешь со взрослым. Почему так? Потому что ты играешь роли. Ты не являешься самим собой ни с президентом, ни с дворником, ни с ребенком. Когда ты идешь в магазин что?нибудь купить, когда заходишь в ресторан, в банк, на почту, то можешь обнаружить, что соскальзываешь в предопределенные социальные роли. Ты становишься клиентом, ты говоришь и действуешь соответствующим образом. И продавец или официант, играя свои