Глобализация затрагивает общества всех типов, существующих в мире. И именно потому, что остальной мир хорошо понимает это, столь высок накал эмоций вокруг глобализации: мы проводили и проводим политический курс, ведущий к росту неравенства за рубежом и в некоторых случаях подрывающий традиционные институты.

Но существует альтернативное видение, основанное на глобальной социальной справедливости и сбалансированной роли государства и рыночного механизма. И это есть видение, которое мы должны стремиться претворить в жизнь.

'Мыльный пузырь' лопнул. Экономика вошла в фазу рецессии. Это неизбежно должно было случиться — бум Ревущих девяностых, основанный на таких шатких предпосылках, в конце концов должен был закончиться — это было так же неизбежно, как негативная реакция в ответ на глобализацию. Но отнюдь не была неизбежной такая продолжительность экономического спада, равно как и его глубина и болезненность. В течение более чем двух лет экономика США функционировала на уровне, значительно более низком, чем ее потенциал — потери от ненужных инвестиций составили 500 млрд долларов. Сейчас, когда эта книга идет в печать, экономика все еще не достигла своего потенциала. И точно также, как есть важные уроки, которые можно почерпнуть из Ревущих девяностых, есть и важные уроки, которые позволяют учиться на опыте политических ошибок нового тысячелетия.

В главе 1 мы уже видели, что Клинтон унаследовал от Буша старшего ряд серьезных проблем: экономику в фазе рецессии, замедленный рост производительности, бюджетный и торговый дефициты. Некоторые из этих проблем он решил, и экономика вышла из рецессии, и что особенно важно, был ликвидирован огромный бюджетный дефицит. В некоторых областях, таких как рост производительности, успех превзошел всякие ожидания. В других областях, таких как растущее неравенство, прогресс был достаточно ограниченным: бедность удалось сократить и низшие доходные группы, наконец, увидели, что их доходы начали расти. Но сильнейшего неравенства, обозначившегося в два предшествующих десятилетия, включая годы правления Рейгана и Буша, ликвидировать не удалось. И в других областях, таких как огромный торговый дефицит, продвижение было ничтожным, а может быть, и вовсе отсутствовало.

Администрация Клинтона могла бы сделать больше для решения долговременных проблем Америки, но оказалась в тупиковом положении из-за нехватки ресурсов (пришлось этим, как и многим другим, пожертвовать ради сокращения дефицита), а также ввиду отсутствия поддержки в Конгрессе. Мы знали, что рост производительности идет за счет исчерпания заделов, являющихся результатом наших прежних инвестиций в НИОКР, в науку и технологии; мы хотели увеличить эти инвестиции, но бюджет нас ограничивал, равно как и консервативная идеология, согласно которой государство не должно поддерживать технологическое развитие. Мы знали, что есть большие недостатки в нашей инфраструктуре, что нам надо больше вкладывать в образование и в улучшение окружающей среды. Мы даже выступили с идеей, которая могла бы сделать многое для санации нашей Системы социального обеспечения.

Хотя нам и не удалось сделать всего того, на что мы могли надеяться, нам удалось очень многое исправить, и в наследство Дж. У. Бушу младшему мы оставили чрезвычайно крепкую экономику. Бюджетный дефицит мы обратили в огромный профицит, а безработица опустилась до уровней, невиданных на протяжении десятилетий.

Новая экономика является реальностью, даже если ее значение и преувеличивается — экономика сегодня существенно отличается от той, что была десять лет назад; новые технологии, такие как Интернет и мобильные телефоны, изменили способы ведения бизнеса и характер деловых коммуникаций. Новые технологии породили рост производительности, оказавшийся устойчивым — и который сохранит устойчивость, — рост, сильнейшим образом изменивший наш жизненный уровень. Эта трансформация нашей экономики позволила нам снизить безработицу, не допустить инфляцию. Факторы, обусловившие низкий уровень безработицы, поддержали экономический рост и в то же время дали нам возможность приступить к решению важных социальных проблем, в особенности связанных с выталкиванием неквалифицированной рабочей силы с рынка рабочих мест. Америка располагает высоко образованной рабочей силой, и в последние годы уровень образования еще более повысился, что увеличило мобильность рабочей силы. Стратегия повышения этой мобильности, например, путем улучшения правил переноса пенсионных прав, а также перемещение центра тяжести политики занятости с традиционной гарантированностью сохранения рабочих мест на пожизненную востребованность на рынке труда дали свои положительные результаты.

Хотя и обнаружился ряд слабых мест в нашей системе финансовых институтов, ее фундаментальная сила — способность к мобилизации капитала для финансирования новых предприятий и поддержки нововведений — является предметом зависти всего остального мира.

Но эта сила, хотя и служит нам хорошую службу, все же недостаточна для того, чтобы обеспечить продолжение наших экономических успехов, и в особенности недостаточна для того, чтобы обеспечить распространение результатов этих успехов на широкие слои населения. Мы должны извлечь уроки из успехов и провалов периода девяностых годов и первых лет нового тысячелетия. Опыт этих лет надо использовать, чтобы лучше понять, что именно нам нужно.

Джордж У. Буш получил в наследство страну, обладающую огромной мощью, но в то же время и ряд проблем: экономику, входившую в фазу рецессии; дерегулирование, плохо проработанные изменения в налоговой системе, плохо организованные бухгалтерский учет и аудит, корпоративную алчность и неудачную кредитно-денежную политику, которая способствовала раздуванию взрывоопасного «мыльного пузыря». В некоторых областях Америка успешно использовала возможности, открывшиеся в результате окончания холодной войны, для того чтобы взять на себя роль настоящего лидера — выступить с программой борьбы за права человека и демократии, — но в других областях она вела себя неверно, ставя свои узконациональные и групповые интересы выше принципов, причем настолько явно, что доверие к глобализации оказалось сильнейшим образом подорванным.

Буш стоял перед лицом труднейшего выбора. Он мог попытаться извлечь уроки из Ревущих девяностых и приступить к решению стоящих перед ним проблем или же пренебречь опытом девяностых и принять на вооружение программу Буша старшего — Рейгана, осуществление которой было прервано при Клинтоне. К сожалению, он избрал второй курс с плохими итогами для экономики страны и всего мира. Дело не только в том, что спад принял затяжной и более глубокий характер, чем это было объективно обусловлено. Ухудшилось положение с неравенством и бедностью, т.е. в областях, где удалось добиться некоторого, хотя и ограниченного прогресса. Безработица выросла, но пособия по безработице отставали, а снижение налогов предоставлялось тем, кто и так достаточно нажился (а в некоторых случаях, можно прямо сказать, наворовался) на протяжении девяностых годов, и при этом снижение социальных расходов коснулось именно тех, кому досталось очень мало от плодов бума девяностых. В ряде областей НИОКР также было сокращено государственное финансирование, вырос торговый дефицит. Тревожные тенденции в области глобализации, уже обнаружившиеся в девяностые годы, резко усилились, напряженность достигла новых максимумов.

Ничто из этого не было неизбежным. И я это утверждаю вовсе не потому, что крепок задним умом. Было совершенно ясно уже в самом начальном моменте сползания экономики в депрессию, какой следует избрать курс. Даже в условиях неизбежных неопределенностей, связанных с любыми политическими решениями, в начале 2001 г. я и многие другие выступали с предложением политического курса, который бы избавил экономику от неприятностей последующих лет. То, что получилось, зависело не столько от того, что администрация Буша не учла уроков девяностых, не научилась управлять рисками Новой экономики; я убежден, что у них была другая программа.