Он только смеет иногда,Улыбкой Ольги ободренный,Развитым локоном игратьИль край одежды целовать.
XXVI
Он иногда читает ОлеНравоучительный роман,В котором автор знает болеПрироду, чем Шатобриан,А между тем две, три страницы(Пустые бредни, небылицы,Опасные для сердца дев)Он пропускает, покраснев,Уединясь от всех далеко,Они над шахматной доской,На стол облокотясь, поройСидят, задумавшись глубоко,И Ленский пешкою ладьюБерет в рассеянье свою.
XXVII
Поедет ли домой: и домаОн занят Ольгою своей.Летучие листки альбомаПрилежно украшает ей:То в них рисует сельски виды,Надгробный камень, храм Киприды43Или на лире голубкаПером и красками слегка;То на листках воспоминанья,Пониже подписи других,Он оставляет нежный стих,Безмолвный памятник мечтанья,Мгновенной думы долгий след,Всё тот же после многих лет.
XXVIII
Конечно, вы не раз видалиУездной барышни альбом,Что все подружки измаралиС конца, с начала и кругом.Сюда, назло правописанью,Стихи без меры, по преданью,В знак дружбы верной внесены,Уменьшены, продолжены.На первом листике встречаешьQu’é crirez-vous sur ces tablettes;И подпись: t. à. v. Annette;А на последнем прочитаешь:«Кто любит более тебя,Пусть пишет далее меня».
XXIX
Тут непременно вы найдетеДва сердца, факел и цветки;Тут, верно, клятвы вы прочтетеВ любви до гробовой доски;Какой-нибудь пиит армейскийТут подмахнул стишок злодейский.В такой альбом, мои друзья,Признаться, рад писать и я,Уверен будучи душою,Что всякий мой усердный вздорЗаслужит благосклонный взорИ что потом с улыбкой злоюНе станут важно разбирать,Остро иль нет я мог соврать.
