– А кто их знает? Они ж дурные, эти многоликие, даже пять минут спокойно постоять на месте не могут, – высказал свое мнение Кулгар.
Гройгери заметно посерьезнела.
– Вы кушайте, мальчики, а потом идите отдыхать. А завтра, с новыми силами и займетесь делом.
– Лучше б сегодня! – мечтательно поднял глаза к потолку Чефар, и Гани строго сказала:
– Завтра! Они ж от вас никуда не убегут?
– Пусть даже и не пробуют! – хохотнул Кулгар. – Мы их крепко связали – не каждый чародей с узлами справится!
– И славно… Кушайте и прямиком – в постель. А то умались, поди, с дороги?
– Ох, умаялись, бабушка, – согласились коротышки, сладко зевнув…
Когда Чефар и Кулгар, на ходу обсуждая свои достоинства (причем – после щедрого возлияния – не только умственные), удалились ко сну, гройгери укоризненно на меня посмотрела:
– Твои звери?
– М-м-м-м?
– Отпираться будешь? А чего тогда аж в лице переменился, когда про найо услышал?
– Так заметно было?
– Да куда уж заметнее! По глазам можно было мысли прочитать!
– И о чем же я думал? – предпринимаю последнюю попытку перевести все в шутку.
– Что дальше делать. И с ними, и без них. Ну, угадала?
Кусаю губу, но кривить душой не вижу смысла:
– Угадали. Только они не мои звери.
– А чьи?
– Домашние.
– То-то и оно, что не дикие, – вздыхает Гани, усаживаясь за стол рядом со мной. – Были б дикие, одно дело. Никто б и не хватился… А тут ведь искать будут, вынюхивать да выспрашивать…
– Не волнуйтесь, госпожа, они не причинят вреда.
– Это верно. Не успеют попросту. Особенно после того, как мои мальчики их на кусочки разрежут.
– На кусочки? – не скажу, что подобная участь не слишком обаятельных в общении найо вызывает у меня неприятие, но прояснить подробности считаю необходимым. – Зачем?
– Так ведь изучать будут, – пожала плечами гройгери.
– Изу… Что?
– Ты же сказал, что слышал про Темных Жнецов? – недоверчиво сощурились светлые глаза.
– Слышал. Но понятия не имею, кто они такие!
– А с виду парень умный… – разочарованно протянула Гани.
– Сделайте милость, объясните! А запутаюсь я уже сам, без чужой помощи.
– Это точно, – понимающий вздох. – Чем больше знаешь, тем больше путаешься… Темными Жнецами моих внучков прозвали люди, плохо понимающие Старший Язык. На самом деле, их следует называть sааl’hiss.
– «Иссекающие Невежество»?
– О, кое-кого хорошо учили в детстве! – одобрительный кивок.
– И что значит этот титул?
– Ты даже знаешь, что это не простое сочетание слов? – усмехнулась гройгери. – Что ж… Тогда заслуживаешь того, чтобы узнать еще чуть-чуть. Издревле среди гройгов так называют тех, кто не может справиться с тягой к изучению нового.
– Значит, они – самые умные?
– Любознательные – без сомнения. И неплохие маги, к слову.
– Я бы сказал, что маги, справившиеся с двумя найо, очень даже хорошие. Если не замечательные. Но почему они собираются разрезать оборотней на кусочки?
– В целях познания, конечно. Они всегда так поступают, потому их и не любят на континенте.
– То есть? Режут ВСЕХ?
– Тех, кто не успел убежать, – голос гройгери остается серьезным, но глаза смеются.
– И… часто это происходит?
– Раз на раз не приходится. Обычно хватает пряди волос или нескольких капель крови. Но найо так легко не отделаются. Тем более, их двое… – Гани сделала многозначительную паузу.
– Двое. И что из того?
– Ну, как же! А возможность получить потомство? Уж мимо такого шанса мои мальчики не пройдут! – гордо поднятый подбородок.
Потомство? Какая мерзость! Сначала, значит, будут куски отрезать, а потом заставят спариваться? Бэ- э-э-э-э… У меня нет причин жалеть оборотней, но красочные картины будущего, описанного гройгери, отвратительны. Даже если учесть, что мне на руку бесследное исчезновение преследователей.
– Не нравится? – участливо спросила Гани.
– А?
– Не нравится, говорю, что внучки могут твоих зверей попортить?
– Это не мои звери.
– Что ж тогда об их судьбе задумался?
– С чего Вы взяли?
– Ох, и слабенький же ты… – печально улыбается гройгери.
– В каком отношении?
– Да во всех. Нету крепости ни в теле, ни в духе. Так нельзя, парень: сломаешься быстро. Нужно броню иметь либо внутри, либо снаружи.
– Где же ее взять, эту броню?
– А выковать. Только ту, что внутри, никто кроме тебя самого не сделает.
– Броня внутри, говорите? Заманчиво. Я пробовал. Не получилось.
– «Не захотел цветок души в тени глухих стен расти»? – строчка из старой песни заставляет меня усмехнуться:
– Не захотел.
– И так бывает, – задумчиво протянула Гани. – Миру всякое нужно. И свет, и тень. И вёсны, и зимы… Ох-ха, парень! Если жаль зверей, можешь попробовать им помочь. Мои мальчики их наверняка в своей любимой комнате поместили, в подвале. Так сказать, поближе к кухне своей. Только не знаю, получится ли у тебя что. Гляди, сам не сгинь! А я за мальчиками присмотрю. Чтобы спали спокойно.
Светлые глаза лучились теплом. Неожиданно мягким и очень знакомым. Неужели… Нет, сейчас на эти мысли нет времени. Мне надо хорошенько подумать о другом.
– Спасибо, госпожа.
– Какая я тебе госпожа, парень? Гани меня зовут. Старая Гани.
– Я буду помнить. Так долго, как только смогу.
Ну что, Джерон, снова попал в историю?
Да какая история? Смех один.
Кому смех, а кому – очень много неприятных последствий.
Это кому же? Двум мерзопакостным оборотням? Так им и надо!
Это с чего ты взял, что они мерзопакостные? Знакомы-то – без году неделя!
А они мне не понравились. Понятно? Может мне кто-то «не понравиться»?
Может. А кто-то может и понравиться. Но это его никоим образом не охарактеризует. Знаешь ли, мерзавцы обычно весьма обаятельны, чего не скажешь о хороших людях, погруженных в заботы о мировом благе.
И какой вывод следует из сих мудрых рассуждений?
Очень простой. Надо подумать.
Я усмехнулся. Если начинаю проигрывать самому себе в спорах, пора пользоваться чужим опытом и чужой мудростью. О чем мне кричат факты?
О том, что найо, отряженные присматривать за мной, угодили в опасную ловушку. Увязли в паутине
