Перо вращался в кругах социальной и деловой элиты, и это дополняло круг общения Джобса. Однажды Перо привел его на торжественный прием в Сан-Франциско, который Гордон и Энн Гетти давали в честь испанского короля Хуана Карлоса I. Когда король спросил Перо, с кем тут стоит познакомиться, тот немедленно рекомендовал Джобса. Как позднее рассказывал Перо, Джобс и монарх вскоре увлеклись оживленной беседой — Джобс с упоением описывал новую волну развития компьютеров. В конце король написал что-то на бумажке и протянул ее Джобсу. «Что это было?» — полюбопытствовал Перо. «Я продал ему компьютер», — ответил Джобс.
Из подобных эпизодов складывалась мифологизированная история Джобса, которую Перо рассказывал всем и каждому. На брифинге в Национальном пресс-клубе в Вашингтоне он изложил жизненный путь Джобса по канве типичной техасской байки о молодом парне:
…Он был так беден, что не мог учиться в университете, ночами работал в гараже и возился с компьютерными чипами, это было его хобби. И вот однажды его отец — точь-в-точь персонаж Нормана Роквелла — пришел к нему и говорит: «Стив, давай-ка или делай что-нибудь на продажу, или ищи работу». Через два месяца на свет появился первый компьютер Apple, в деревянном ящике, который выстругал для Стива отец. Так вчерашний школьник изменил мир.
Правдивым здесь было лишь одно утверждение: Пол Джобс и правда словно сошел с картины Нормана Роквелла. И возможно, еще последняя фраза — что Джобс изменил мир. Разумеется, Перо верил в это. Как и Скалли, он видел в Джобсе себя. «Стив похож на меня, — сказал он репортеру The Washington Post Дэвиду Ремнику. — Мы с ним оба немного не от мира сего. Мы одного поля ягоды».
Гейтс и NeXT А вот Билл Гейтс точно был ягодой другого поля. В свое время Джобс убедил его издавать программное обеспечение для Macintosh, и это принесло Microsoft огромную прибыль. Но Гейтс был одним из немногих, на кого не действовало поле искажения реальности, и потому принял решение не производить приложений под платформу NeXT. Гейтс периодически наведывался в Калифорнию на презентации, но всякий раз они не производили на него впечатления. «Macintosh действительно был уникален, но лично я не понимаю, чего такого особенного в новом компьютере Стива», — сказал он журналу Fortune.
Проблема отчасти заключалась в том, что у этих титанов-соперников никак не получалось относиться друг к другу с уважением. Когда Гейтс летом 1987 года впервые приехал в головной офис NeXT в Пало-Альто, Джобс заставил его прождать в холле полчаса, причем через стеклянные стены Гейтс отлично видел, как Джобс просто бродит туда-сюда и болтает с сотрудниками. «Я приехал в NeXT, выпил там самый дорогой морковный сок, фирмы Odwalla. Я никогда не видел, чтобы на технические помещения так расточительно тратились деньги, — вспоминал Гейтс, покачивая головой с чуть заметной усмешкой. — А Стив опоздал на встречу на полчаса».
По словам Гейтса, коммерческое предложение Джобса было простым. «Мы вместе работали над Mac, — сказал он. — И что это тебе дало? Сплошную выгоду. Ну а теперь мы вместе сделаем вот это, и все опять получится в лучшем виде».
Но Гейтс был столь же суров к Джобсу, как сам Джобс — к другим людям. «Твоя машина — барахло, — ответил он. — У оптического диска слишком низкая латентность, а этот идиотский корпус слишком дорог. Нелепая штука». В первый же визит он решил и всякий следующий раз лишь повторял, что для Microsoft нет никакого смысла отвлекать сотрудников от других проектов, чтобы разрабатывать приложения для NeXT. Что еще хуже, он то и дело заявлял это публично, отбивая и у других охоту тратить время на NeXT. «Делать что-то для NeXT? Да в гробу я это видел!» — сказал он InfoWorld.
Однажды они пересеклись в коридоре на какой-то конференции; Джобс принялся упрекать Гейтса за отказ писать приложения для NeXT. «Найди себе рынок, тогда я подумаю об этом», — ответил Гейтс. Джобс рассердился. «Они орали друг на друга у всех на виду», — вспоминала Адель Голдберг, инженер Xerox PARC, которая при этом присутствовала. Джобс настаивал, что NeXT — компьютер нового поколения. Гейтс, по своему обыкновению, становился тем безучастней, чем сильнее горячился Джобс. В конце он просто покачал головой и ушел.
Помимо личного соперничества — и редких моментов завистливого уважения — у них было основополагающее философское разногласие. Джобс верил в сквозное соединение аппаратного и программного обеспечения, поэтому выпускал компьютеры, не совместимые с другими. Гейтс же верил — и эта вера приносила прибыль — в мир, где разные компании делают совместимые друг с другом компьютеры, где на аппаратном обеспечении стоит стандартная операционная система (Windows от Microsoft) и используются одинаковые приложения (например, Word и Excel от Microsoft). «Его продукция обладает любопытным свойством под названием „несовместимость“, — сказал Гейтс The Washington Post. — Она не поддерживает ни одно из существующих приложений. Это очень симпатичная машинка. Если бы я захотел создать ни с чем не совместимый компьютер, то не думаю, что у меня бы это так хорошо получилось».
В 1989 году Джобс и Гейтс выступали друг за другом на форуме в Кембридже (штат Массачусетс), излагая свои противоположные взгляды на мир. Джобс говорил, что в компьютерной индустрии каждые несколько лет поднимается новая волна. Macintosh ознаменовал новую, революционную эру графического интерфейса. Следующую главу открывает NeXT с объектно ориентированным программированием на базе мощного нового компьютера с оптическим диском. Каждый крупный разработчик приложений, разумеется, захочет участвовать в этом проекте, сказал он, — кроме Microsoft. Когда наступила очередь Гейтса, он повторил, что любимый Джобсом сквозной контроль аппаратного и программного обеспечения обречен на провал — недаром же Apple проиграл в состязании со стандартом Microsoft Windows. «Рынки аппаратного и программного обеспечения существуют параллельно и не пересекаются», — сказал он. Когда же кто-то заметил, что идеи Джобса очень красиво оформлены, Гейтс, с ухмылкой указывая на оставшийся на сцене прототип NeXT, бросил: «Если хотите черненький, я дам вам банку краски».
IBM Чтобы сразить Гейтса, Джобс придумал блестящий маневр, благодаря которому он, возможно, сумел бы навсегда изменить соотношение сил в компьютерной индустрии. Однако это требовало от Джобса двух вещей, противоречивших его натуре: во-первых, предоставить лицензию на свое ПО для другого аппаратного оборудования и, во-вторых, разделить ложе с IBM. В Джобсе была прагматическая жилка, хотя и очень тоненькая, так что ему удалось обуздать свое отвращение. И все же сердце его не лежало к этому проекту, и потому союз оказался кратким.
Все началось на весьма важном приеме в июне 1987 года в честь 70-летия Кэтрин Грэм, издательницы The Washington Post, где присутствовало 600 гостей, включая президента США Рональда Рейгана. Джобс прилетел из Калифорнии, а председатель IBM Джон Эйкерс — из штата Нью-Йорк. Они встретились впервые. Джобс не упустил случая обругать Microsoft и попытаться внушить IBM некоторые сомнения насчет операционной системы Windows. «Я не мог удержаться, чтобы не сказать ему, что он сильно рискует, полагаясь исключительно на ПО Microsoft, мол, по-моему, их обеспечение не такое уж хорошее», — вспоминал Джобс.
К восторгу Джобса, Эйкерс ответил: «И каким образом вы хотите нам помочь?» Через несколько недель Джобс и разработчик программного обеспечения Бад Триббл появились в штаб-квартире IBM в Эрмонке (штат Нью-Йорк). Их презентация произвела хорошее впечатление
