приглашен. Сам по себе сей факт стал признанием того, что он не напрасно провел тут полтора года — заслужил уважение у немецких коллег, да плюс к этому 'оброс' знакомствами среди людей известных и богатых, что для будущей работы в Москве имело немаловажное значение. Он обязан домой вернуться с 'хвостами', как любит говаривать профессор Румянцев, то есть обрасти в Германии друзьями, которые будут помогать лечить детей — присылать лекарства, помогать с оборудованием.

Румянцев свое дело хорошо знает, ведь именно он проложил тропу в той области медицины, которая в Советском Союзе считалась 'терра-инкогнито', а вернее, недоступной, подобно вершине Эвереста. Но 'команда Румянцева' все-таки рискнула подняться на вершину. Берлин стал одним из лагерей, откуда они начали свое восхождение, и теперь Андрей обязан подхватить эстафету.

Пиджак и брюки достать все-таки удалось. Даже несколько штук — друзья выручили. Маша тщательно отобрала темный пиджак и 'благословила' мужа на встречу с мэром Москвы.

В фойе была развернута выставка фотографий из НИИ детской гематологии России (Андрей предусмотрительно захватил ее с собой). Руководство Берлина и мэр Москвы ознакомились с выставкой. Андрей за те несколько минут, что ему были выделены, рассказал о своей мечте открыть новое отделение по лечению лейкоза у детей на базе Морозовской больницы. Лужков сориентировался быстро, он заверил, что Тимаков может рассчитывать на помощь городских властей.

…А утром Андрею пришлось вставать рано, еще до рассвета. Уходил в Москву трейлер. В нем выделили место для лекарств, собранных благотворительными организациями Германии для наших больных ребятишек. Вот и пришлось Андрею поработать грузчиком. Кстати сказать, вместе с Еберхартом Рацувайтом, который и собрал эти лекарства.

Его отец погиб в России, под Орлом. Это случилось полвека назад. А сегодня Еберхарт Рацувайт помогает той стране, которую отец хотел завоевать. Почему?

Мы сидим в крошечном офисе Рацувайта в центре Берлина. На входной двери лаконичное слово 'Контакты'.

— На ваш взгляд, удачное название?

— Точное. Оно одинаково звучит и по-немецки, и по-русски. К тому же очень точно отражает смысл нашей работы. Раньше существовало общество 'Германо-советской дружбы'. В него были зачислены все, а потому 'дружбы' не было. Дружить с целым народом нельзя, можно только с конкретными людьми. Ведь 'дружба' — понятие интимное. И когда мы думали, как назвать нашего ребенка, то и придумали 'Контакты'. Это слово подразумевает не только сотрудничество, дружбу, но и дискуссии. В нашей работе имеет большое значение и кооперация. У нас очень много людей, и они хотят работать в разных областях. Причем не хочется разбазаривать свою энергию, а необходимо концентрировать силы на вполне реальных проектах. В частности, по детской гематологии.

— Как родился этот проект?

— Из-за Чернобыля. Вполне естественно, что мы сразу же решили помогать детям, которые пострадали во время чернобыльской катастрофы. Мы пригласили врачей из Минска, чтобы они поработали в наших клиниках. Начала лечение детей… Однако вскоре поняли, что этот путь неверен.

— Почему?

— Однажды к нам обратились с просьбой помочь одной девушке. Ей было 17 лет, и она была на грани смерти. Мы пригласили ее вместе с мамой, а также группу врачей. Три месяца продолжалась борьба за жизнь этой девочки, но, к сожалению, она умерла. А врачи за это время так и не переняли опыт лечения у наших специалистов. Более того, они даже не выучили немецкий язык… Мы начали думать, как наиболее эффективно использовать те средства, которые собираем — а ведь это добровольные пожертвования. Лечение девочки и пребывание врачей обошлось нам в двести тысяч марок. И мы поняли, что на эти деньги можно гораздо больше лечить детей, но в самой России. Расчет был прост и ясен: нужно послать аппаратуру и лекарства. И обязательно, чтобы контакты с медиками были личными — тогда возникнет глубокое и долгосрочное сотрудничество, и мы будем уверены в эффективности помощи.

Андрей Тимаков — тот человек, которому мы верим! Мы его знаем, четко представляем, куда идет наша помощь. К сожалению, негативных примеров больше. Есть такое общество 'Матери и отцы против атомной смерти'. В Подмосковье был построен завод по производству детского питания, однако, до сих пор он ничего не производит, так как попал в руки вашей мафии, и вместо детских продуктов, по-моему, занимается спиртными напитками, благо, что там установлено хорошее оборудование… В общем, мы теперь очень внимательно относимся к каждому конкретному проекту.

— Вернемся к детской лейкемии. У вас сомнений нет?

— Нет. Мы знаем, что в ближайшие годы произойдет скачок лейкозов и ваши медики делают все возможное, чтобы научиться их хорошо лечить. Андрей Тимаков и Александр Карачунский — прекрасные представители вашей медицины. Саша работал в клинике профессора Гейнца. В результате этого сотрудничества появился 'Протокол 'Берлин-Москва'. Для непосвященных скажу, что 'Протокол' — это система лечения, продуманная до мельчайших подробностей. Гейнце вместе с Карачунским создали этот 'Протокол', лечение менее токсичное, менее тяжелое, чем раньше. Оно осуществляется как в Берлине, так и в Москве, и именно для Отделения, которое возглавляет

Саша, мы отправляем лекарства. Кстати, одна из транспортных фирм Германии делает это бесплатно. И мы уверены, что наши лекарства используются для спасения вполне конкретных детей. Естественно, эта программа помощи будет продолжаться и расширяться.

— Значит, речь идет только о помощи? А что могут дать Германии российские специалисты?

— У вас огромный интеллектуальный потенциал. Не буду скрывать, здесь пессимистично относятся к России, к русским, но я пытаюсь на конкретных примерах показать, насколько на Западе заблуждаются в этом! О Саше и Андрее я уже говорил, но я рассказываю и о других случаях… У меня есть друг, он член общества по экологии. Две недели он плавал по Байкалу, и там увидел одно животное (извините, забыл его название). Оно пористое, мочалообразное и живет только в Байкале. В Германии об этом животном ничего не было известно, и мой друг начал его исследовать… Но вскоре он выяснил, что в Петербурге живет одна женщина, которая уже двадцать лет занимается этим животным, у нее накоплен огромный научный материал, но он никогда не издавался ни на немецком, ни по-английски. Думаю, мы сможем ей помочь. Опять-таки, вполне конкретная программа, полезная как для России, так и для Германии.

— Еберхарт, почему вы занимаетесь такими программами! Что притягивает вас в России?

— Я родился в 41-м году в Берлине. Мой отец погиб под Орлом. Ни он меня, ни я его никогда не видел. Когда я повзрослел, в церкви мне передали письмо от отца. 'К моему неизвестному ребенку' — так оно было озаглавлено. Отец, естественно, не знал кто родится: мальчик или девочка. Он писал: 'Я умираю за великий немецкий народ, который здесь, на Востоке, должен получить свое жизненное пространство…' И далее отец говорил о будущем Германии, о ее величии, он хотел своему ребенку счастья в борьбе за идеалы нации… Не стану скрывать: в моей семье чувствовалась ненависть против вашего народа. Позже я стал работать в движении борьбы за мир, и я специализировался на создании 'образа врага' в лице СССР… Много лет прошло, прежде чем я понял, что это ошибочный путь. Не ненависть и зло должны определять нашу жизнь, а добро и справедливость. Я понял, в чем был неправ мой отец, откуда пришел нацизм, почему в вашей стране так много лет царило бесправие… И я осознал, что только мы, обыкновенные люди, можем изменить мир, в котором живем, и очень многое зависит от нас, от нашего понимания жизни. Я по профессии художник, однако, я оставил любимое дело, чтобы работать в 'Контакте', потому что уверен — сегодня это главное. Все ненаписанные мной картины компенсируются тем опытом, который я приобрел здесь. В этом сумасшедшем мире я хочу создать несколько 'островов разума и гуманности' и пока это удается.

Еберхарт не одинок. 'Острова разума' появляются не только в Германии…

Маленькая деревушка неподалеку от Амстердама. Здесь живет Фред Матцер. Один из удивительнейших людей нашей планеты! Не будь Фреда, многое, о чем рассказывается в этой книге, не случилось бы. Именно его участие в проекте определило успех. И рядом с боксами в Отделении трансплантации на изящных табличках значится его имя.

Три дня мы провели вместе. Хотелось понять этого человека, а чуть позже — и разделить его взгляды, его философию. Пусть не до конца, но хотя бы в той части, которая доступна.