Теперь можно поспорить и о нравственности! Но прежде чем вспоминать о ней, напомню: идет жестокая и беспощадная война, союзники не знают, работают ли в Германии над сверхбомбой или нет, но, тем не менее, с СССР, несущем основную тяжесть войны, своими планами о создании урановой бомбы не делятся.
Курчатов активно сотрудничает с разведкой, и полученная информация не только позволяет 'Атомному проекту СССР' успешно продвигаться вперед, но и экономит огромные материальные ресурсы, которых так мало в стране и которые сгорают в топке войны.
В конце апреля 43-го Курчатов анализирует полученные материалы из Америки:
'…урановый котел не только даст воз можность использовать внутриатомную энергию, но может также явиться средством получения ядерного взрывчатого вещества. Кстати, как указывается в материале, собственно решению этой задачи является основным в американских работах по созданию котла 'уран — гр афит'.
Если выводы, которые изложены в материале, правильны, задача создания ядерной бомбы близка как никогда к своему разрешению. Решение задачи создания ядерной бомбы этим путем является особенно неприятным для СССР, потому что оно требует очень больш их количеств урана для первоначального пуска котла.
По данным, изложенным в материале, котел должен состоять из 1000 тонн графита и 100 тонн урана. Америка, Англия и Германия уже сейчас имеют такие запасы урана, а в нашем распоряжении только 0,1–0,2 тонн ы этого металла. Все разведанные к марту 1943 года запасы урана в нашей стране составляют около 100 тонн, причем к концу 1943 года намечено выработать из руд 2, а к концу 1944 года -10 тонн урана и его солей. Может оказаться, таким образом, что ядерная бом ба будет создана за границей, а мы будем бессильны решить эту задачу в нашей стране'.
Теперь уже ясно, насколько велико было предвидение Вернадского, который настаивал на более широких и глубоких исследованиях по поиску урановых руд. И теперь ГКО принимает новое Распоряжение об организации геологоразведочных работ, добычи урана и производства урановых солей. За его исполнением следит высшее руководство страны. В частности, В.М. Молотов запрашивает подробную Докладную записку о работе Лаборатории № 2. И.В. Курчатов подробно описывает состояние дел не только у нас, но и за рубежом. Его анализ (спустя годы это стало очевидным) весьма точен и объективен.
Нет сомнения, что с этой Докладной запиской знакомится и Сталин. Однако никакой реакции 'сверху' нет.
Может быть, он не верит, что сверхбомбу вообще можно создать?
Вся история 'Атомного проекта' изобилует 'молчанием Сталина'. Очень мало документов, которые он подписывает. Создается впечатление, что он старался быть чуть в стороне, не вмешиваться в происходящие события. Он лишь изредка переставлял фигуры на той 'ядерной доске', где разыгрывалась самая страшная партия XX века. А возможно, он ждал финиша; чтобы щедро наградить победителей, а если они окажутся в проигрыше, то сурово наказать. Благо, опыт для того и другого у Сталина был богатый.
Страница истории
ЛЕГЕНДЫ И ПРАВДА О ПЛУТОНИИ
Легенд об этом странном, таинственном, необычном и очень страшном материале огромное количество. И это объяснимо: чем загадочней что-то, тем привлекательней для воображения… И вот уже на наши необразованные головы обрушиваются и невероятные приключения Джеймса Бонда, который разыскивает нa дне океана боеголовки с плутонием, и мемуары разведчиков, каждый из которых добывает из тайников Лос-Аламоса и Пентагона корольки, слитки и даже контейнеры с плутонием, и воспоминания физиков-атомщиков, которые в собственных ладонях переносили первые крупицы этого металла…
Легенд много, но правда всегда одна. И мне удалось встретиться с человеком, который не только все знает о появлении первого плутония в нашей стране (того самого, который сработал в первой атомной бомбе в августе 1949-го), но и всю жизнь занимался этим удивительным, поражающим воображение материалом, которого не существовало на Земле и который был создан сначала в физических лабораториях США, а потом и СССР.
Профессор, доктор технических наук Николай Иванович Иванов работает в Институте неорганических материалов имени академика Бочвара, известном в научных кругах как 'Плутониевом институте'. Название, конечно же, неофициальное, но, тем не менее, суть оно отражает, хотя в 'НИИ-9' занимаются не только плутонием, но и ураном, и всеми остальными материалами, которые имеют хотя бы отдаленное отношение к атомной проблеме. Но с профессором Ивановым мы говорили только о плутонии. Я спросил его:
—
— Их объединяет общая ошибка. Обычно представляется так: два полушария соединяются, и происходит взрыв. Так принцип действия атомной бомбы объясняют не только в романах и фильмах, но и даже в учебниках. Однако это не имеет никакого отношения к заряду из плутония. Он не соединяется из 'половинок', а 'обжимается'. В конструкции используется обычная взрывчатка, которая концентрированно — и в этом самая большая сложность! — подходит к шару из плутония и сжимает его. Причем шаровая форма должна сохраняться до сверхкритического состояния.
—
— Это было раньше, на заре атомного века, а сейчас схема подрыва более эффективная…
—
— То, что американцы его 'попробовали', было известно. Но то, что плутоний — делящееся вещество, верил только Курчатов. Именно 'верил'! Никто в нашей стране не знал об этом. А вдруг это блеф? И когда строили 'Маяк', то твердой уверенности не было… Это экспериментальное строительство, оно шло в чем-то 'на скорую руку', потому что, повторяю, в плутоний верил только Игорь Васильевич Курчатов.
—
— Это случилось уже после того, как 'Маяк' был практически построен… Но полной уверенности, что плутоний делящийся материал еще не было… На первом реакторе получили очень маленькие количества плутония, потом в 'Девятке' сделали корольки, но пока никто не мог сказать точно: делится он или нет… То, что есть нейтронный фон, что это металл, — известно, но идет ли 'размножение нейтронов', то есть возможна ли цепная реакция, еще экспериментально подтверждено не было…
ИЗ ХРОНИКИ ОТКРЫТИЙ: 'Первый препарат плутония в количестве 73 микрограммов был получен глубокой ночью 18 декабря 1947 г. молодыми научными сотрудниками Р.Е. Картушевой, М.Е. Пожарской (Кривинской) и инженерами А.В. Ельниной и К.П. Луничкиной. Трехвалентный плутоний был светло-голубого цвета — это была голубая капелька в миллилитровой пробирке. На следующий день первый пре парат плутония, полученный впервые в СССР в весовых количествах, по распоряжению И.В. Курчатова был передан в Лабораторию № 2 АН СССР В.И. Певзнеру для контрольных физических измерений. Передача состоялась в присутствии всех руководителей. Происходило все торжественно. Все были взволнованы этим большим событием — получением первого препарата. Однако не обошлось и без огорчений. К концу дня в лабораторию пришел взволнованный В.Б. Шевченко и объявил, что, как сообщили физики, препарат загрязнен. Мы здоро во испугались. В.Д. Никольский начал выяснять, какие примеси попали в препарат. Он позвонил И.В. Курчатову и тот сообщил ему, что в препарате обнаружена примесь в виде красной нитки. 'Но, — весело добавил он, — препарат отличный, и физики довольны'.
Очень скоро удалось установить, что нитка принадлежит Раисе Евсеевне, которая в эти дни работала в красном шерстяном вязаном платье. После этого всем было запрещено появляться на работе в шерстяных вязаных вещах. Это распоряжение было очень легко выполнить, так как таких вещей тогда просто у многих не было'.
—
