на люди, чтобы поразить, и горы раздражатся.

А «трупи» людей будут попираемы, «яко гной», по причине своей негодности лежащий «посреде пути». Представь, что пребывающие во грехах продолжают заниматься делами сей жизни и попираются сопротивными силами: по нераскаянности их сердца слово Господне говорит, что «не отвратися ярость», но что еще остается рука высокой, то есть поднятой для отмщения; а рукой называет карающую силу, согласно с Иовом: «рука бо Господня коснувшаяся ми есть» (Иов. 19, 21). И в той же книге диавол говорит о руке во время наказания: «обаче посли руку Твою и коснися костем его» (Иов. 2, 5).

(26) «Воздвигнет убо знамение во языцех сущих далече» и близ «и позвиждет им от конец земли, и се, скоро легце грядут».

В буквальном смысле слово сие, по–видимому, пророчествует о римском войске, во время последней осады приступившем к Иерусалиму. Ибо при этом случае воинские списки наполнены были людьми и из дальних, и из близких народов, из Сирии и Аравии, и другие народы, жившие близ Иудеи, набираемы были в римское войско. Итак, воздвигнуто «знамение во языцех», то есть знамение явившегося Креста. И язычники призваны к вере, и Иерусалим предан разрушению. Они идут так скоро и легко, такое имеют усердие к войне, что забывают о пище, не ожидают подвоза запасов, не нуждаются в отдохновении, не снимают с себя воинской одежды (см.: Ис. 5, 27). Они «яко тверд камень вменишася», и колесницы их — «яко буря» (ср.: Ис. 5, 28). Они подобны львам крепостью и «львичищам» стремительностью; крик их «яко шум моря волнующася». Тогда обложенный войском народ не увидит ничего иного, кроме «жестокой тмы» на земле (ср.: Ис. 5, 29–30).

(1) «И бысть в лето, в неже умре Озиа царь, видех Господа». (6) «И послан бысть ко мне един от Серафимов».

От создания и сложения мира всегда к святым посылаются Божественные силы, которые исправляют недостатки естества человеческого. Посему и к Исаии послан Серафим, чтобы отъять и очистить его грехи. Но послан, когда Господь услышал, что Пророк оплакивает собственное свое окаянство и исповедует грех своих помыслов; ибо сказал: (5) «О, окаянный аз, яко умилихся, яко человек сый и нечисты устне имый, посреде людий нечистыя устне имущих аз живу». Сие говорил и Павел: «Окаянен аз человек! кто мя избавит от тела смерти сея?» (Рим. 7, 24) И потом он же, как получивший Божию помощь, присовокупляет: «Благодарю Бога моего Иисус Христом» (там же, 25). Пророк же сказал: «О, окаянный аз», когда прозорливым умом представил себе Царство Бога, «седяща на престоле высоце и превознесенне» и исполнившего славы Своей великий мир. Ибо, пока не представил в уме Бога, не говорил он: «О, окаянный аз». И об Аврааме написано, что когда явился ему Бог, тогда сказал он: «аз же есмь земля и пепел» (Быт. 18, 27). Так и Моисей, быв «наказан всей премудрости Египетстей» (ср.: Деян. 7, 22), и, как вероятно, превосходя всех египтян дарованиями и смыслом, не сознавал себя худогласным и косноязычным (см.: Исх. 4, 10), а когда услышал говорящего с ним Бога, тогда почувствовал свое безгласие и косность языка.

«И в руце своей имяше угль горящь, егоже клещами взят от олтаря», (7) «и прикоснуся устнам моим».

Объясняющий слова сии по–иудейски скажет, что, конечно, в каком–нибудь месте Иерусалима видимы были Господь, сидящий «на престоле высоце и превознесенне», и «Серафими», стоящие «окрест Его», и что взятый с алтаря всесожжений огнь поднесен был Серафимом к устам Пророка для очищения устен его. Но мы, уверенные, что подзаконное есть «образ и стень небесных» (ср.: Евр. 8, 5), как «домом» называем всю совокупность мысленных и чувственных тварей, так «престолом превознесенным» — Божие над всеми начальство и владычество, «Серафимами» же — Премирные Силы. А если, как представляли себе иные, Серафимы суть два полушария неба, попеременно над землей видимые, потому что каждое из них для скорости движения, как бы некоторые крылья, употребляет шесть своих частей, то как было послано одно из них или как отделилось оно от другого, тогда как небо по природе своей неразрывно? Напротив того, это суть, как сказал я, Премирные Силы, по крайней высоте своей святости удостоенные ближайшего предстояния, и одна из таковых Сил приступила к Пророку. Ибо как «сый над всеми Бог» (Рим. 9, 5) не гнушается призирать с неба для попечения о человеках, так отдельные Силы не отрекаются от служения в благодеяние людям.

Итак, «Серафимом угль взят от олтаря клещами». Заключай из сего, какой это олтарь и как он неприступен, когда и Серафим не дерзает прикоснуться к нему рукой, но клещами берет огонь в руку.

«И взят угль горящь». Берет огонь в руку. Каков же этот огонь, который очищает грехи? Не однороден ли с тем огнем, о котором сказано: «Той вы крестит Духом Святым и огнем» (Мф. 3, 11)? Поскольку же горящий уголь есть огонь, оставшийся в веществе уже более грубом и землянистом (ибо, когда самый цвет пламени исчезнет, соединение огня с веществом грубым называется горящим углем), то, может быть, он означает пришествие Господне во плоти. Ибо сказано: «Слово плоть бысть» (Ин. 1, 14) — плоть, по принятии на себя озарения Божества, по телесности подлежащая чувствам, а по единению с Богом просветленная и светозарная. Но таковая плоть приняла на себя грехи мира и очистила беззакония наши; и ее–то гадательно представляет нам пророчество. Надав и Авиуд были пожжены, употребив «огнь чуждь» (ср.: Лев. 10, 1, 2), а Серафим из святого огня с мысленного алтаря истинных всеплодий берет горящий угль не своей рукой, но клещами. В доказательство же, что небесный огнь не сжигает, а очищает, взяв его в руку, подносит к устам. Однороден с сим огнем был огнь в купине, который, как видел Моисей, покрывал собой растение, но не сожигал купины. А клещи, может быть, означают настроенность, какую каждый, по мере освоения своего с добром, имеет к приятию подаваемых от Бога благ.

(8) «И слышах глас Господа глаголюща: кого послю, и кто пойдет к людем сим?»

Моисея не спрашивает, но как уже готовому говорит: «и ныне гряди, да послю тя к фараону царю Египетскому» (Исх. 3, 10); а Исаии говорит: «кого послю, и кто пойдет?» Какая тому причина? Та, что там Моисей посылаем был на дело благое — благодетельствовать народу, а здесь предлежит служение в деле горестном. Посему Моисею дано повеление, а Исаии на волю предоставлено служение, потому что у нас, человеков, в обычае нести на себе добровольно нами избранное, хотя бы то было и трудно. Посему Господь хочет, чтобы Исаия добровольно принял на себя посольство. И хотя показал, что посольство нужно, однако же хочет, чтобы посылаемое лицо изъявило благорасположенность к служению по собственному усердию. Поэтому Моисей, призываемый к званию знаменитому — управлять народом великим, отрекается: «кто есмь аз, яко да пойду к фараону царю Египетскому, и изведу» народ из Египта? И еще: «молюся Ти, Господи! недостаточен» (недоброречив) «есмь прежде вчерашняго и третияго дне, ниже отнележе начал еси глаголати рабу Твоему», и еще: «молюся Ти, Господи, избери могуща иного, егоже послеши» (ср.: Исх. 3, 11; 4, 10, 13). Исаия же, не слышав ничего подобного, но узнав одну необходимость посольства, добровольно себя предал и, по преизбытку любви, вступил в среду опасностей, не рассуждая об огорчениях, какие причинит ему народ. Но заметь точность и осмотрительность Пророка. Ибо на два предложения: «кого послю, и кто пойдет? » — дает один ответ: «се, аз есмь, посли мя». Не присовокупил еще: «И я пойду», ибо принять посольство — от нас зависит, но быть подкреплену для шествия — зависит от Того, Кто дает благодать укрепляющего Бога. Посему что было в его произволении, то сказал: «се, аз есмь, посли мя», а что было от благодати, то предоставил Господу. Он не дал обещания, что пойдет, потому что сознавал свою немощь. Слышит же глас Господень, хотя ничто не ударяло в телесный слух, потому что Бог напечатлевает волю Свою во владычественном души у тех, кому хочет открыть ее. Ибо в уме тех, у кого он не развлечен и чист, какой–то неизреченной силой составляются образы, как будто они