Впадают в дивоИ слоны…Как скромный мальчикИз СимбирскаСтал рулевымСвоей страны.Средь рева волнВ своей расчистке,Слегка суровИ нежно мил,Он много мыслилПо-марксистски,Совсем по-ленинскиТворил.Нет!Это не разгулье Стеньки!Не пугачевскийБунт и трон!Он никого не ставилК стенке.Все делалЛишь людской закон.Он в разумеОтваги полныйЛишь только прилегалК рулю,Чтобы об мысДробились волны,Простор даваяКораблю.Он — рулевойИ капитан,Страшны ль с нимШквальные откосы?Ведь, собраннаяС разных стран,Вся партия — егоМатросы.Не трусь,Кто к морю не привык:Они за лучшиеОбетыЗажгут,Сойдя на материк,Путеводительные светы.Тогда поэтДругой судьбы,И уж не я,А он меж вамиСпоет вам песнюВ честь борьбыДругими,Новыми словами.Он скажет:«Только тот пловец,Кто, закаливВ бореньях душу,Открыл для мира наконецНикем не виданнуюСушу».
17 января 1925
Воспоминание
Теперь октябрь не тот,Не тот октябрь теперь.В стране, где свищет непогода,Ревел и вылОктябрь, как зверь,Октябрь семнадцатого года.Я помню жуткийСнежный день.Его я видел мутным взглядом.Железная витала теньНад омраченным Петроградом.[110]Уже все чуяли грозу,Уже все знали что-то,Знали,Что не напрасно, знать, везут
