увидеться“.

Из показаний Вырубовой: «Нянька цесаревича… сначала очень преклонялась перед Распутиным, ездила к нему в Покровское».

И вот теперь по дворцу ползли «неопределенные шепоты»…

Из показаний полковника Ломана: «О том, что Распутин оскорбил честь Вишняковой, были только неопределенные шепоты, определенных обвинений против Распутина предъявлено не было».

Согласно «шепотам», в 1910 году Мэри отправилась на три недели отдохнуть в Покровское вместе с Распутиным, Зинаидой Манчтет, Лохтиной и прочими поклонницами. Ночью Распутин пробрался в комнату Вишняковой и изнасиловал ее.

Одновременно с «шепотами» против Распутина выступила Софья Тютчева. Она заявила, что недопустимо мужику посещать детскую во дворце. Ее заявление тотчас обросло новыми слухами — о том, что в детской развратный мужик… раздевает на ночь великих княжон!

Из показаний Вырубовой: «Вероятно, ему случалось приходить и в детскую, но в циркулировавших в то время слухах, что он раздевал великих княжон, нет ни слова правды. Эти слухи распространяла фрейлина Софья Тютчева… «

В 1917 году в Чрезвычайную комиссию была вызвана Софья Тютчева, 47 лет, бывшая фрейлина. В «Том Деле» я нашел ее показания. О «раздевании великих княжон» Тютчева, естественно, ничего не рассказала. Слухи эти запускались не ею — за ними стояли люди помогущественнее…

Распутин же действительно приходил к царским детям, беседовал с ними и прикасался к ним. Но… только когда их лечил. Тютчева же выступала против прихода мужика в детскую, так как «считала его человеком вредным с совершенно определенным уклоном в сторону хлыстовской секты».

Но зато она рассказала о няньке царских детей Вишняковой.

«Придя на детскую половину, я застала там полнейший переполох. Вишнякова со слезами на глазах рассказала мне, что она… и другие поклонницы приняли участие в радениях. То, что она принимала за веление Святого Духа, оказалось простым развратом… Я поняла из ее рассказа, что Феофан, который был их духовником… отсылал их по своему смирению к Распутину, которого считал за Божьего старца. Распутин заставлял их делать то, что ему нужно было, выдавая себя за человека, действующего по велению Святого Духа… при этом предупреждал, чтобы не говорили Феофану, облекая это в софизмы: „Феофан — простец, и не поймет этих таинств, осудит их, тем самым осудит Святого Духа и совершит смертный грех“.

И это тоже кем-то было тотчас сообщено Феофану — и потрясло его, вызвало новый всплеск неистового негодования и ужаса. Епископ понял, что погубил души Вишняковой и других несчастных женщин, которых отправлял к Распутину… И Феофан требует от Гермогена немедля выступить против прежнего «брата Григория», которого отныне именует только «Распутиным». Он составляет новое послание царю и умоляет Тютчеву передать письмо. «Я ответила, что ввиду того, что при дворе известно мое отвращение к Распутину, я не считаю возможным принять подобное поручение; «, — показала Тютчева.

После ее отказа Феофан, видимо, и задумал отчаянное: дождаться приезда Семьи в Крым и во время проповеди прилюдно обличить «волка в овечьей шкуре».

Между тем, согласно показаниям Тютчевой, «Вишнякова отправилась к царице… Но царица сказала, что не верит сплетням… и запретила говорить об этом».

В тот же день к Тютчевой пришел скороход (должность из средневековой сказки сохранялась при царском дворе) и «передал приказание Государя явиться в кабинет в 6.30 вечера».

В «Том Деле» Тютчева излагает свою вечернюю беседу с Николаем:

« — Вы догадываетесь, зачем я вас вызвал… Что происходит в детской?

Я рассказала. — Так вы тоже не верите в святость Распутина?

Я ответила отрицательно».

И царь, этот скрытный человек, не выдержал. Он всегда прерывал выпады собеседников против Распутина, сухо говорил, что отношения с мужиком — его личное дело. Но в разговоре с Тютчевой у него впервые вырвалось:

« — А что вы скажете, если я вам скажу, что все эти годы я прожил только благодаря его молитвам?..

И он стал говорить, что не верит слухам, что к чистому всегда липнет нечистое, и он не понимает, что сделалось вдруг с Феофаном, который так всегда любил Распутина. При этом он указал на письмо Феофана на его столе. (Так что письма все-таки доходили до царя. — Э. Р. ) — Вы, Ваше Величество, слишком чисты душой и не замечаете, какая грязь окружает вас…

Я сказала, что меня берет страх, что такой человек может быть близок к княжнам. — Разве я враг своим детям? — возразил Государь…

Он просил меня в разговоре никогда не упоминать имя Распутина. Для этого я попросила Государя устроить так, чтобы Распутин никогда не появлялся на детской половине. До этого царица говорила мне, что после шести я свободна, будто намекая, что мое посещение детей после этого часа нежелательно. После разговора с Государем я бывала в детской во всякое время. Но отчуждение между мною и Семьей росло… «

Самое удивительное в показаниях Тютчевой то, что она так и не посмела рассказать царю об истории с Вишняковой. Не посмела оскорбить его слух грязными сплетнями? Или… может быть, никакой истории вообще не было, одни «неопределенные шепоты»? Рассказы об изнасиловании Вишняковой есть во многих мемуарах — но сколько в них можно прочесть легенд, связанных с Распутиным!

Нынешние создатели мифа о «святом Григории» объявили историю об изнасиловании попросту вымыслом. Но в «Том Деле» оказались показания Вишняковой. Так что «нянька Мэри» сможет все рассказать сама…

В 1917 году Мэри показала: «Я, Мария Ивановна Вишнякова, православная, живу в Зимнем дворце… комендантский подъезд… « И далее она поведала свою биографию — весьма, на наш взгляд, таинственную, напоминающую типичную историю незаконной дочери знатного отца.