время продолжал! С кровью, с тюрьмами... Недаром же он носил полувоенную форму...

- С вашей точки зрения, мундир укрепляет трон российского царя?

- Если говорить о Сталине, то его форма не была в строгом смысле военной. Это была форма империи - он ходил в красных, ненавидимых всеми революционерами, лампасах, зная, что все революционеры уже отправлены им на тот свет. Но, вернув лампасы, он вернул империю - в новом виде... Сталин - это ведь в какой-то мере наш Наполеон...

- Но мундир все-таки харизму вашего руководителя облагораживает...

- Э-э... Генерал в России - это особый момент. Смотрите - кто наши военные герои'' Суворов. Кутузов... Ну кто такой Кутузов? Человек с огромным животом - плохо видящий, с трудом взбирающийся на лошадь... Это человек, который сидит в кресле и ждет, что будет с Наполеоном. Гадит, как у Толстого сказано, - то есть занимается великой стратегией войны... Наполеон идет, идет - уже Москву спалил, а тот все гадит!.. Потом Наполеон поворачивает и начинает бежать - тогда Кутузов его догоняет и побеждает. А потом выясняется, что во всем этом была глубочайшая военная стратегия!

- Вы разделяете мнеине, что плох солдат, ие мечтающий стать генералом, и геяерал, не мечтающий...

- Вы про Лебедя? Лебедь - это у нас впервые. Вспомните какова фамилия военного в нашей бессмертной комедии? Скалозуб! В России военный всегда Скалозуб! Всегда немножко обиженный...

- Но существовало же такое понятие, как 'генерал царской армии'! И это звучало гордо...

- Но вы не назовете ни одного тенорала царской армии, который бы претендовал на трон! В России армия традиционно не принимала никакого участия в политике, когда появился сильный генерал, попытавшийся взять власть (это, кстати, всех объединило - от Ленина до Керенского!). Но реально Корнилов никогда не участвовал в политической жизни страны - он просто двинулся со своими корпусами к Петрограду. Что его и погубило. Когда он пошел и появилась реальная угроза генеральского правления, у всех возникло ощущение возврата в прошлое. Потому что генеральская власть всегда несет в себе самодержавный оттенок...

...ВСЕ ОНИ КРАСАВЦЫ ВСЕ ОНИ ТАЛАНТЫ, ВСЕ ОНИ...

- Интересно узнать, к какому заключению о психическом здоровье Сталина вы в результате пришли?

- Для меня это был основной вопрос по поводу Сталина. Понимаете, помешательство властью - это слишком удобная мысль! Ее придумало радикальное коммунистическое движение, потому что эта идея помогает ему сохраняться. Валкогонов, впрочем, тоже ее отстаивал: Иосиф Виссарионович у него - параноик, исказивший идеи великого Ленина. На тот момент великого - потому что Ленин у Волкогонова сначала был святым мучеником, а потом - монстром... Хотя это нормальный путь советской исторической науки. И путь древней борьбы человека с самим собой...

- Скажите, Радзинский-писатель борется в вас с Радзинским-историком?

- Вы знаете, начиная книгу о Сталине, я понял, в чем мое огромное преимущество. Я не жертва сталинского режима, у меня в семье никто не сидел. У меня не было того внутреннего испуга, который, к примеру, всю жизнь преследовал моего отца. - он в юности вступил в кадетскую партию и всегда жил под этим дамокловым мечом... Поэтому, приступая к работе, я сказал себе: 'Я, Эдвард Радзинский, ничего не знаю про человека, которого зовут Иосиф Джугашвили (потом выяснилось, что я даже не знаю точной даты его рождения!). Мне нужно пройти с ним вместе весь его путь до конца - от рождения до смерти. И моя задача - не судить Сталина, а понять его логику...' Почему он истребляет партию, поставленную на колени? Чем он при этом руководствуется? Есть ли у него на то какие-то свои основания?

- И вы их обнаружили?

- Я доказываю, что великий вождь и учитель Иосиф Виссарионович Сталин ни-ког-да не был параноиком! Он обладал отменным психическим здоровьем!

- То есть его страхи, его болезненная подозрительность - не более чем великая игра?

- Еще какая! Вот Жуков пишет, что по лицу Сталина никогда нельзя было понять, что он думает, и горе, когда у него появлялись желтые глаза, - тогда он приходил в ярость и начиналась истерика... А я доказываю, что даже эту истерику Иосиф Виссарионович разыгрывал. Он великий, великий актер! Конечно, он был обязан быть актером - как любой политический деятель актером, верящим в предполагаемые обстоятельства. И как всякий диктатор, он постепенно выгрывался в мифы, которые создавал...

- Вам при работе над книгой было труда' 'выгрываться' в Сталина?

- Я занимался только одним: пытался разгадать, где он начинает и заканчивает свою партию. Потому что Сталин - это состояние непрерывной шахматной партии, которая всегда имеет четкие, абсолютно определенные задачи... Этот человек ни одного шага не делал, не просчитав его. Он умел ждать по двадцать лет!

- Напоследок скажите - вы ощущаете радость от свободы говорить о том и так, как хотите? Вам ведь долгое время приходилось изъясняться эзоповым языком...

- Нет, я как раз его не успел выучить. В наши 'эзоповы времена' я, если помните, писал пьесы про любовь. То, что у Сократа постоянно находились политические прототипы, было не моей заслугой, а скорее подтверждением вечности сюжета... Знаете, на эту тему есть замечательная формула римского историка: 'Рабы, получившие свободу, становятся злоречивы'. И эта формула универсальна и для Римской империи, и империи гласности...