— Не знаю, что вы опять затеяли, только все это чепуха, какой свет не видывал.

— В милиции расскажешь, — сказал Полифем. — Они любят послушать. На ноже отпечатки твоих пальцев, на кассете хорошо видно, как ты заходишь в дом и как летишь оттуда сломя голову.

— На какой кассете? — задала вопрос я, пугаясь все больше и больше.

— В доме система охраны, над дверью видеокамера. Знаешь о таких штуках?

— Слышала.

— А соседи слышали, как скандалили ночью. Пара свидетелей всегда найдется.

— Черта с два там чего услышишь, — разозлилась я. — Вокруг сад, забор, и до ближайшего дома сто километров. Кричать «ау!» замучаешься.

— Расскажи ментам, — посоветовал он.

Я прошла на кухню, выпила стакан воды и вернулась.

— Я его не убивала, и ты это отлично знаешь, — сказала я, теряя остатки оптимизма.

— Я знаю, что ты была у него ночью, что вы скандалили, А утром я нашел его мертвым. Сигнализация работала, и никто после тебя в дом не входил. Проведут экспертизу, и станет ясно, в какое время его убили. Думаю, когда ты была в доме.

— Здорово. И что дальше?

— Дальше суд и тюрьма. Если сможешь придумать жалостливую историю, получишь пять лет. Хотя могут дать и десять.

Тут я начала кое-что понимать и задышала ровнее.

— А чего ж тогда явился ты, а не милиция? Пленка, отпечатки пальцев и показания соседей — вполне достаточно, чтобы меня арестовали.

— Достаточно, — согласился он, — только об убийстве они пока не знают. Нет трупа — нет убийства.

— Ага, — сказала я, подумала и спросила:

— И чего тебе надо?

— Деньги, — охотно ответил он. — Деньги, которые ты свистнула в поезде. Они чужие, и их надо вернуть.

— Я отвезла кейс по адресу и отдала хозяйке. Ты был там и знаешь об этом не хуже меня.

Полифем стал смотреть в стену. Молча. Минуту, вторую, третью, я не выдержала и заговорила:

— Не знаю, что вы с дядей Юрой опять напридумывали, но я ему уже говорила: никаких денег у меня нет, И взяться им неоткуда. Выкладывай свой труп и заявляй в милицию.

— Лучше, если деньги ты отдашь сегодня, — сказал Полифем, а я разозлилась.

— В это дурацкое убийство я не верю. Что вы там затевали, мне ни в жизнь не разобраться, но я думаю так: где-то вы перемудрили, и деньги у вас увели. Надо полагать, деньги не малые и дяде Юре не поздоровится. Потому он решил побыть мертвым. Ночью он пытался убедить меня в том, что я их украла, но это глупость. Придется вам напрячься и поискать в другом месте.

Полифем помолчал, перевел взгляд со стены на меня и заговорил:

— Он убит. Возможно, убила его не ты. Скорее всего, не ты. Но это неважно. Меня интересуют деньги, — Я открыла рот, но сказать мне он не дал. — Помолчи. В том кейсе, что ты получила, денег не было. И ты это знаешь. Потому и бросила свою сумку в купе и отправилась развлекаться. Как ты высчитала настоящего курьера — вопрос, и я не думаю, что ты на него не ответишь, если и спрошу всерьёз. Одно я знаю уже сейчас: провернуть в одиночку такое дело ты не могла. Значит, это тот пьяный мужик, что болтался по вагону. По телефону серьезные планы не строят, выходит, ты встречалась с ним перед отъездом. Накануне была у подруги: улица Стасова, дом 37, квартира 4. У нее есть ребенок. Хотя он даже и не понадобится. Я просто возьму ее за одну руку и за одну ногу и немного потяну в разные стороны, как копченую курицу, и разломаю на две части, крылышки в одной руке, ножки в другой. — Я посмотрела на Полифемовы лапы и поверила на слово. — В общем, она не откажется мне сообщить, с кем ты встречалась в ее квартире. Теперь слушай внимательно: в тот день за тобой следил я. И адрес бабы знаю тоже только я. Пока. На эти деньги много охотников. Если ты не поторопишься, будут проблемы, с которыми тебе уже не справиться. — Он замолчал и проникновенно мне улыбнулся. Решил меня ободрить. Улыбочка у него…

— Ясно, — сказала я, стараясь не думать о его улыбке, огромных лапах и не принимать близко к сердцу рассказ о копченых курицах. — Ты хочешь всех опередить и свистнуть эти деньги? — Он улыбнулся еще шире, продемонстрировав при этом самые настоящие клыки. Я кашлянула и сказала:

— Конечно, тебя можно понять.

— Ага, — отозвался он, убрал улыбку и со своим обычным полусонным видом добавил:

— Я даю тебе два дня. Через два дня деньги ты вернешь.

— А если нет? — буркнула я и тут же поправилась:

— Ладно, не надо сразу так смотреть. Нормальное любопытство. К тому же задание мне не по силам: за два дня я точно не справлюсь. Напоминаю, я их не брала, а потому где искать, не знаю. Надо полагать, тебе до этого нет дела? Я так и думала… Буду стараться, но два дня — это нереальные сроки. Предлагаю обсудить… — Он засмеялся в свойственной ему тихой и потаенной манере. Смех мне понравился еще меньше, чем улыбка. — Ну и чего такого смешного я сказала? — храбрясь, спросила я. Смеяться он перестал и заявил:

— Два дня.

— Хорошо, — пожала я плечами. — Нет так нет. Но попробовать всегда надо… — Он поднялся. — Ты уходишь? — всполошилась я. — А как же дядя Юра? Я имею в виду его труп, то есть я имею в виду мое алиби, или как там все это называется. К примеру, я найду деньги, а ты натравишь на меня ментов.

— Зачем? — удивился он.

— Откуда мне знать? Просто так, может, из-за плохого настроения.

— У меня настроение всегда хорошее.

— А вдруг его кто-нибудь испортит? Нет, так не годится. Если дядя Юра лежит мертвый и у тебя пленки и этот нож, я хочу все как следует обсудить…

— Ты очень много говоришь, — заметил он вроде бы даже с сочувствием.

— Я не могу говорить мало, ты полчаса назад грозился засадить меня в тюрьму.

— Нет трупа — нет убийства, — сказал Полифем. — Есть труп — убийство тоже есть. Все просто. Деньги против трупа.

— Э-э, так не пойдет, — испугалась я. — Что значит «против трупа»? Зачем он мне? Что я его, по- твоему, хоронить должна в безлюдном месте? Я его не убивала, что тебе, кстати, хорошо известно, и прятать труп мне совершенно не хочется. Деньги против ножа и пленки — это еще куда ни шло.

— Хорошая мысль, — согласился он. — Ты знаешь, где деньги?

— Нет.

— А я не знаю, где нож и кассета. У нас два дня, чтобы узнать.

Я глухо простонала, а Полифем направился к выходу.

— Эй, а где тебя найти? — окликнула я.

— Не волнуйся, искать меня не придется. Я рядом.

— Вот утешил… — Дверь за ним закрылась, а я пошла пить кофе.

Мои мысли в это утро мне очень не нравились. Как ни крути, а на этот раз они меня обыграли. Нож и кассета вполне могли существовать. Так же как труп. Хотя очередная смерть Юрия Петровича вызывала сильные сомнения.

Полифем решил заграбастать денежки. Возможно, это правда: хозяин помер, к другому привыкать надо, а тут кейс прихватил, и вроде бы хозяин вовсе не нужен. Но вполне может быть и другой вариант: нет никакого трупа, и нож с отпечатками пальцев в этом случае стоит меньше копейки. Но мое ночное обжорство могло натолкнуть дядю Юру на интересную мысль: если нельзя вернуть свои денежки путем переговоров и запугиваний, значит, стоит попробовать сделать это при помощи липового обвинения в убийстве. А если труп все-таки есть? Кто-то пришел к Юрию Петровичу и в самом деле его зарезал? Деньги чужие, а он их вроде бы потерял и расплатился за них жизнью. Есть еще Полифем. Узнав о моем визите и подозрениях хозяина, он мог и сам отправить его по дороге скорби, а денежки прикарманить. Ситуация влекла массу загадок и предположений, но не давала и намека на то, как я могу выскользнуть из ловушки. Думать о тюрьме совершенно не хотелось, но в словах Полифема была жуткая истина: если милиции