23 ноябрь.
Многоуважаемый Иван Иванович, вот Вам адрес Тищенко: г. Сумы, Александре Васильевне Линтваревой для передачи Тищенко. Имя и отчество мне неизвестны.
Д-р Щербак, ныне уже покойный, в своих фельетонах не касался ни Амура, ни переселенцев. Некоторые фельетоны у меня есть, и я могу прислать их Вам, но едва ли Вы почерпнете из них хотя одну строчку, которая сгодилась бы.
У меня есть сочинение Шренка 'Инородцы Амурского края', есть сочинения, относящиеся к фауне и флоре Амура. Наконец, в одной из диссертаций есть полный библиографический указатель книг и статей, но, повторяю, все это имеет исключительно научный характер. Амур так велик и разнообразен, а книг так много, что Вы не сумеете ориентироваться, утомитесь и бросите.
Есть один способ практически ознакомиться с местами, где живут и селятся наши хохлы и великороссы, приезжая в Приморскую область или на Амур. Во Владивостоке издается очень хорошая газета 'Владивосток', в которой Вы найдете много корреспонденции, писем, статей и официальных распоряжений, касающихся Приморской области (напр. Уссурийского края) и Амура, и даже Камчатки.
Теперь в Хабаровске новый генерал-губ Духовской издает такую же газету (кажется, 'Приамурский вестник'). Если Вы выпишете 'Владивосток' за 1893 и 94, а 'Приамурск вестн ' за 1895 г., то к 1-му января 1896 г. у Вас может составиться маленькая книжечка, вроде справочного календаря для переселенцев. Если в редакцию 'Владивостока' Вы напишете на бланке 'Посредника' и объясните, для чего Вам нужна газета, то, думаю, Вам сделают большую уступку. Считаю нужным заметить, что газета 'Владивосток' находится под сравнительно легкой цензурой и что поэтому в ней Вы встретите не одни только восхваления и фимиамы амурскому климату, но и описание дебошей, какие устраивают там местные чиновники.
От г. Бирева было письмо.
Желаю Вам всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
1480. В. А. ГОЛЬЦЕВУ
25 ноября 1894 г. Мелихово.
Совершенно секретно.
Мне приехать в Москву нельзя, ибо дороги плохи и к тому же я только что вернулся из Серпухова, где был присяжным заседателем, а работы по горло. Окажи услугу дружескую, сотвори то, что нужно. Возьми у кого-нибудь для меня 200 рублей - у кого-нибудь, хотя бы у Тихомирова - и пошли блудному сыну. Письмо его храни в тайне и никому не показывай. Двести рублей я отдам в начале декабря.
Если же негде будет достать, то немедля пошли телеграмму такого содержания: 'Петербург, Суворину, пришлите телеграфом двести рублей Русскую мысль передачей мне. Чехов'. Суворин вышлет, ибо я веду с ним торговые дела, а ты получи за меня в редакции и пошли оному сыну. Конечно, при встрече с оным - ни звука.
Прости, голубчик, что я тебя беспокою. Авось и я не останусь в долгу и окажу когда-нибудь тебе услугу.
Кланяйся Вуколу.
Твой А. Чехов.
Мне стыдно, что я тебя беспокою, но, право, не знаю, как иначе поступить.
27 ноября 1894 г. Мелихово.
27 ноябрь.
На сих днях я был в Серпухове, и там один одессит клялся мне, что И. А. Казаринов, угощавший меня и Вас пением приютских девочек, умер этою осенью.
В Серпухове я был присяжным заседателем. Помещики-дворяне, фабриканты и серпуховские купцы - вот состав присяжных. По странной случайности я попадал во все без исключения дела, так что в конца концов эта случайность стала даже возбуждать смех, Во всех делах я был старшиной. Вот мое заключение: 1) присяжные заседатели - это не улица, а люди, вполне созревшие для того, чтобы изображать из себя так называемую общественную совесть; 2) добрые люди в нашей среде имеют громадный авторитет, независимо от того, дворяне они или мужики, образованные или необразованные. В общем впечатление приятное.
Я назначен попечителем школы в селе, носящем такое название: Тблеж. Учитель получает 23 р. в месяц, имеет жену, четырех детей и уже сед, несмотря на свои 30 лет. До такой степени забит нуждой, что о чем бы Вы ни заговорили с ним, он все сводит к вопросу о жалованье. По его мнению, поэты и прозаики должны писать только о прибавке жалованья; когда новый царь переменит министров, то, вероятно, будет увеличено жалованье учителей и т. п.
Брат Александр был у меня, прожил дней пять и уехал 21 ноября. Это больной, страдающий человек; когда он пьян, с ним тяжело, когда же трезв - тоже тяжело, так как ему стыдно за все то, что он говорил и делал, когда был пьян.
Итак, я должен 1004. Значит, это решено и подписано. Принимаю сию цифру и предлагаю Вам следующую комбинацию: чтобы очистить меня от долга и начать с 1 января счет снова, не найдет ли Ваш магазин возможным приобрести 5000 'Пестрых рассказов' за наличные с уступкой 40%? Если это возможно, то магазин к 1 января погасил бы и остальные 1004 и мой долг лично Вам. Тороплюсь уплатить последний долг, так как имею в виду взять у Вас еще.
Если Вам по сердцу идея - издавать мои рассказы томиками, то нет надобности осуществлять эту идею непременно теперь; можно подождать еще 1- 2 года, нужно только сказать, чтобы печатание 'Сумерков' и 'Хмурых людей' было прекращено.
Снега нет, нет и дорог. Для деревенской публики это такая беда, что Вы и представить не можете.
Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон. Напишите мне: что нового? Получила ли что-нибудь печать, или получит ли? Неужели предостережения так и останутся?
Ваш А. Чехов.
1482. Н. М. ЕЖОВУ
28 ноября 1894 г. Мелихово.
28 ноябрь. Мелихово.
Вы жестоко неправы, милый Николай Михайлович: не я изменил Вам, а Вы мне. Вот уж три года, как я живу в деревне, и ни Вы, ни Александр Семенович не побывали у меня и, очевидно, рукой на меня махнули.
Я жив и здоров. Недавно был за границей, теперь сижу дома и работаю. Бываю в Москве не чаще 5 раз в год, останавливаюсь в 'Лоскутной' или 'Б. Московской'. На Ваше письмо не отвечал так долго, потому что был в отъезде - в Серпухове, где судил ближних в качестве присяжного заседателя.
За литературной деятельностью Вашей я слежу по мере возможности и иногда досадую, что Вы так редко печатаетесь.
Быть может, скоро я буду издавать журнал-ежемесячник. Тогда милости просим. Идут ли Ваши 'Облака'?
Когда увидите Александра Семеновича, то поклонитесь ему.
Пишу повесть, которая пойдет в январск книжке 'Русской мысли'. Тороплюсь, выходит скучновато и
