нибудь публичное место. И посмотрим, что будет.

— Хорошо. Тогда… спокойной ночи?

— Да, — кивнул он и отвернулся.

Джиан поднялась на второй этаж и закрыла за собой дверь. Посмотрела на кровать Джейкоба и застонала. Вместо того чтобы лечь в постель, она отправилась в ванную, почистила зубы, расчесала волосы. Потом вернулась в комнату и надела ночную рубашку. Медленно обошла кровать, не касаясь ее.

«Не очень-то мягкая постель», — подумала Джиан, когда наконец нашла в себе мужество лечь. Постель Джейкоба… Было нечто сексуальное в том, чтобы лежать на его кровати. Украденное наслаждение, желанное и запретное. Она закрыла глаза, прикусила губу и позволила себе вспомнить то время, когда ею руководила жажда экстаза.

Во всем остальном Джиан была слишком слаба для Джейка. Она не совсем понимала, какова ее роль в неуправляемой семейке. Слишком чуждым был новый образ жизни, чтобы почувствовать себя уверенно. И только в забытьи, которое они обретали, отдаваясь страсти, Джиан и Джейк становились равными друг другу.

Во всех смыслах.

Сон не шел к ней. Час ночи. Два часа. А сон все не успокаивал ее жаждущее любви тело. Джиан отбросила одеяло и принялась ходить по комнате. Босые ноги бесшумно ступали по деревянному полу. Гобелены Джейкоба были шелковыми, и она не могла противиться искушению потрогать их. Женщина позволила себе маленькое удовольствие и посидела в кресле Джейкоба, поджав под себя ноги и изучая корешки его книг.

Его запах завораживал Джиан. Потребность в ласке мучила ее. Она закрыла глаза, прижалась головой к спинке кресла и стала молить сон прийти и унести ее.

Ей это почти удалось. В три часа ночи, улегшись в постель, Джиан дышала медленно и легко; воспоминания об объятиях Джейкоба постепенно улетучивались. Она почти забылась. Но тут снизу долетел слабый звук. Тихое постукивание.

Не стук в дверь. Что-то другое.

Дверь открылась бесшумно. Ступени не заскрипели. Джиан спустилась до половины лестницы. Потом она села на ступеньку и стала всматриваться в тренировочный зал.

Освещение было такое же, как в комнате наверху: полосы лунного и неонового света, проникающего сквозь частые переплеты окон. В темном углу зала спиной к ней стоял мужчина, обнаженный до пояса. Он осыпал ударами свисавшую с потолка боксерскую грушу. Ритм ударов становился все сложнее и мощнее.

Джиан долго наблюдала за ним. Потом вернулась в комнату. Она забралась в постель и закрыла глаза. До нее по-прежнему доносились приглушенные удары.

Она так и не заснула.

Дневная жизнь додзё уже давно началась, когда Джиан около восьми часов утра спустилась по лестнице. К сожалению, лестница вела прямо в тренировочный зал. Другого пути не было. Но по крайней мере, женщина была полностью одета.

На ней был обычный рабочий костюм: кофточка без рукавов, серые брюки, туфли на высоком каблуке. Сегодня Джиан надела розовую кофточку, а волосы уложила во французский пучок, наиболее подходивший к ее профессиональному облику, которому не было места в стенах додзё. Это знали и она, и ученики Джейкоба, которые один за другим многозначительно умолкли, когда Джиан появилась на лестнице.

Джейкоб ее еще не видел. Он вместе с двумя учениками рылся в сундуке с инвентарем. Она сомневалась, стоит ли их отрывать. Ей требовалось всего лишь поймать его взгляд, кивнуть и выйти. Это было просто проделать, но, судя по всему, даже такое мелкое вмешательство в здешнюю жизнь могло закончиться катастрофой.

Джиан пошла через тренировочный зал, но ей пришлось остановиться, когда Джейкоб, подняв глаза, направился к ней. Он выглядел удивительно свежим для человека, который полночи воевал с боксерской грушей.

— Ты собралась на работу? — спросил он, подойдя к Джиан. Все в нем — от легкой походки до обтянутых майкой широких плеч — было словно специально создано для того, чтобы лишить женщину сна, и сейчас Джиан это раздражало.

Она кивнула, потому что не могла говорить: в горле пересохло. И чашка чая не смогла бы одолеть эту сухость. Впрочем, у нее под рукой не было чашки чая.

— Как ты доберешься?

— Я вызвала такси.

— Как думаешь вернуться домой?

— Так же, — прохрипела Джиан.

— Я заберу тебя и доставлю сюда на мотоцикле, если ты не против такого транспорта.

— Не возражаю.

— В пять тридцать. Идет?

Джиан опять кивнула и дала ему адрес. Тренерская форма Джейка состояла из свободных черных брюк для карате и обтягивающей майки. И никакого пояса. Его ученики представляли собой пеструю компанию. В основном это были молодые люди, тоже в черных брюках и какой-нибудь майке или вовсе без нее. Джиан обратила внимание на отсутствие женщин. В этой группе, по крайней мере.

— Мой старший класс, — представил их Джейк, заметив ее интерес. — Большинство ходит сюда уже несколько лет.

Все они смотрели на нее, все без исключения.

— Можно подумать, они никогда не видели, как женщина спускается по лестнице, — заметила она нервно.

— Не видели.

— О! — Джиан поняла намек. Неужели Джейкоб не принимал женщин у себя в постели в течение двенадцати лет? Возможно, впрочем, что он был достаточно осторожен и не придавал этот факт огласке. — Так чего ты от меня хочешь? Кстати, если мы делаем вид, что воссоединились, как насчет утреннего поцелуя у них на глазах?

— Я бы не рекомендовал, — пробормотал Джейк. — Просто улыбнись и уходи, Джиан. Об остальном позабочусь я.

Он последовал собственному совету и направился к ученикам. Джиан прошла по краю зала к двери. Ее каблучки выбивали стаккато, звучавшее как-то странно среди этого собрания воинов.

Дойдя до двери, она обернулась. Обернулась, чтобы посмотреть на мужа, от которого сбежала много лет назад. Он взглянул на Джиан, словно почувствовал это, и у нее перехватило дыхание — так пристально смотрели его сверкающие голубые глаза. В них была мольба, неукротимая первобытная жажда, мрачное желание и страсть, в которой они оба могли сгореть.

Джиан вздернула подбородок и, прежде чем выйти на улицу, выдерживала взгляд Джейкоба гораздо дольше, чем ей это удавалось раньше.