установками неизвестного назначения. Да-да, совершенно верно, в мрачную глубину этого низкого яруса Спасгорода, наполненного клубами пара, провонявшего пылью и синтетической смазкой.

А затем чьи-то шаги среди шипения резервуаров, лязга и грохота различили и Димка с Настей. Торопливые шаги сразу нескольких человек, частые и звонкие, будто обувь была подкована железками. Но самое пугающее состояло в том, что перестук этот раздавался совсем рядом, едва ли не в ближайших облаках пара, скрывавших соседний переулок с приборами.

И тут (почти одновременно) произошло сразу два события. Сперва из клубов влажного тумана появились пять коренастых фигур, облаченных в грубые брезентовые комбинезоны, такие же шапки и сварочные очки с черными стеклами. А потом Настя так громко завопила от ужаса, что разом перекричала и свистки вырывавшегося под давлением пара, и лязг железа, и стрекотание шестеренок.

Но вы не должны думать, что она кричала, потому что была девчонкой (или даже трусливой девчонкой). На самом деле она была очень храброй, с юных лет воспитанная быть сильной, как все девочки Спасгорода. Просто иногда люди кричат не только от страха или переживаний, иногда они кричат от неожиданности…

Вот и Настя сейчас закричала именно от неожиданности, причем очень-очень громко. И вы знаете, многие на ее месте поступили бы так же – потому что пять фигур, появившиеся из пепельного тумана, выглядели весьма необычно. И даже не потому, что были одеты в грубые комбинезоны и поблескивающие очки – дело в том, что они были не совсем людьми.

Если присмотреться, их головы были значительно больше обычных человеческих голов. Руки же, наоборот, оказались такими маленькими, что выглядели крохотными и беспомощными. Разумеется, при внимательном изучении можно было догадаться, что и эти слабенькие ручки смогут нажать на рычаг или держать инструменты. Но вот поднять бревно, например, они бы точно не смогли. А еще у существ в клубах пара была бледная, почти белая кожа, при этом отливавшая зеленоватым свечением, и эта деталь резко усиливала непохожесть на нормальных людей.

Настя все еще продолжала кричать на одной ноте, перекрывая шум диковинной фабрики на поляне с низким потолком, а пятеро нелюдей вдруг замерли. Сбившись в кучку, они о чем-то громко зашептались, тыча крохотными ручонками в девочку и ее братьев и от волнения подпрыгивая на месте.

Когда Настя все же замолчала (может быть, устала надрываться), одно из необычных существ, одновременно напоминающих людей, но при этом весьма отличающихся от них, шагнуло к близнецам.

– Чужаки, – медленно сказал необычный человечек, и наши герои увидели, какие у него плохие, крайне гадкие зубы – желтые, расшатанные, сохранившиеся через один. – Стоять на месте.

Но дети, не сговариваясь меж собой, вдруг поняли, что делать этого нельзя ни в коем случае. Чувство опасности, которое принесли с собой из клубов пара эти человекоподобные уродцы, захлестнуло всех троих, и они выскочили из-за станка, бросившись наутек.

– Бежи-и-и-м! – только и успел крикнуть Димка, после чего они понеслись вперед.

Без оглядки, не разбирая дороги. Сворачивая в первые попадавшиеся проходы, не сбавляя скорости, но по-прежнему держась вместе, они бежали по гулкому металлическому полу. Их подошвы стучали, как стучали и сердца, от ужаса готовые выпрыгнуть из груди. Им было очень страшно, потому что беглецы слышали, как, что-то неразборчиво прокричав, пятеро странных существ с маленькими ручками и большими головами бросились следом…

Конечно, наши герои занимались спортом – всегда быть здоровым и сильным являлось обязанностью любого жителя Спасгорода. А еще каждое утро (и даже по выходным дням) они делали зарядку и в свободное время нередко ходили играть в футбол. Но даже при этом оторваться от погони было очень и очень непросто.

Они бежали и бежали, жадно вдыхая влажный воздух, пропахший чем-то кислым и противным. Бежали и бежали, хватая друг друга за рукава курток, чтобы не пропустить нужный поворот, куда вдруг решались свернуть. На разговоры не было ни сил, ни желания, а потому отступлением командовал тот, кто вырывался вперед. Сначала Настя, потом ее неожиданно обогнал Витька, а затем и Дима. Оглядываясь на каждом повороте, он внимательно прислушивался к топоту ног за их спинами, после чего они бежали дальше.

Но никакой марафон не может продолжаться вечно – он должен закончиться либо финишем, либо потерей последних сил бегуна. И вот когда дети уже начали понимать, что силы на исходе, а Витя тихонько заскулил от натуги, шумно сопя носом, они перестали бежать…

– Сто-сто-стойте… – Судорожно глотая дурно пахнущий воздух, Димка остановился первым, наклоняясь и упирая руки в бедра. – Ка-ка-жется, оторвались…

Остальные, тревожно оглядываясь, пытались прислушаться, но мешал стучащий в ушах пульс. Мешали и громкие звуки, доносящиеся теперь со всех сторон – грохот прессов, ворчание моторов, лязг металла, шипение клапанов и стрекотание шестеренок, двигавших транспортные ленты.

– Сюда! – приказал Дима, словно во время этого пугающего бегства стал командиром их крохотного отряда. – Пригибайтесь и пролезайте, тут можно спрятаться.

Никто даже не подумал спорить, и дети полезли под здоровенный прибор, больше напоминавший старинный клавесин, который они когда-то видели на концерте по амбивизору. Под механизмом было грязно, пыльно, хватало ржавчины, но они и не думали жаловаться или капризничать – бегущая по их следам опасность была столь необычной, по-настоящему жуткой и близкой, что они забыли обо всем, кроме необходимости спастись.

Едва они забрались под станок, как из-за поворота появились преследователи. Быстро перебирая короткими толстыми ножками, те неслись прямо к ребятам, словно уже точно знали, где схоронились беглецы. Очки странных человечков блестели в зеленом свете, падавшем сверху. В слабеньких ручках раскачивались жутковатые приборы, похожие на машинки для прививок, как в школьной больнице. Они все приближались и приближались, пока наконец не остановились прямо напротив прибора, напоминавшего клавесин.

– Туда побежали, Паленый, точно тебе говорю! – протяжно прорычал один из пятерки преследователей. – Нутром чую, что туда!

– А я говорю, туда! – перебил его новый рычащий голос. – Вторым Реактором клянусь, туда!

Настя, едва не вскрикнувшая еще раз, зажала себе рот перепачканными ладонями. Разглядывая неудобные и грубые ботинки странных существ, находящихся ровно в двух шагах от лежащих под «клавесином» детей, Витька последовал примеру сестры. И только Димка молчал сам, упорно стиснув зубы и не желая поддаваться страху.

– Туда идем, быстрее, – наконец принял решение тот, кого назвали Паленым. – За мной, отребье, или пожалеете!

И когда троим беглецам уже стало казаться, что беды не избежать, а кто-то из страшных человечков вот-вот догадается заглянуть под станок, грубые ботинки с брезентовыми отворотами торопливо удалились.

Под агрегатом, куда затащил их Димка, было холодно и темно, да еще хотелось чихнуть, но дети не торопились покидать убежище. Вслушиваясь в звуки поляны, они все пытались угадать, не ловушку ли устроили им хитрые существа с крохотными ручками, только сделав вид, что ушли.

Решение в конце концов опять досталось Диме.

– Выползаем, – убежденно прошептал он, – а то подхватим простуду или чего похуже…

И первым выскользнул из-под «клавесина», отряхивая свою, уже изрядно перепачканную, школьную куртку. Остальные выбрались следом, и первой весь ужас ситуации поняла сестра.

– Мамочка, где же мы? – прошептала она без сил, поднимая голову, и братья проследили за ее взглядом.

Нужно признать, положение действительно представлялось плачевным. Да-да, именно так – обычное, ничем не примечательное светлое утро вмиг стало по-настоящему жутким, теперь это понимали все. Даже отсюда, снизу, от подножий станков и приборов, было видно, насколько ощутимо дети сместились к центру поляны. Колоссальные установки, подпиравшие потолок, стали еще огромнее, нависая прямо над головами. Все трое могли разглядеть многочисленные веревочные и железные лестницы, украшающие железные бока, а также целую систему шатких подвесных мостков.

Петр Петрович однажды собрал такие мостки – он называл их «строительные леса», – чтобы покрасить их уютный двухэтажный дом. Но здесь их виднелись многие сотни – они окружали каждый из четырех