– Какой негодяй распустил слух, что наш клуб никуда не годится? воскликнул завклубом.

– Это враги наши говорят, – ответил член правления Колотушкин.

– Свиньи, свиньи, – качая головой, заметил заведующий, – вот-с, не угодно ли: приход от платных спектаклей – 248 р. 89 к., а расход – 140 р. 89 к. В остатке, стало быть, 109 рубликов чистейшей пользы. И не будь я заведующий, если я их не употреблю…

Тут дверь открылась и вошел заведующий передвижным театром.

– Драсте, – сказал он. – братцы, сел я в лужу. Нету у меня денег. Пропал я! Застрелюсь я!..

– Не делай этого, – ужаснулся заведующий, – твоя жизнь нужна родине. Сколько тебе нужно?

– 10 рублей, или я отравлюсь цианистым калием.

– На, – сказал великодушный заведующий, – только не губи свою душу. И пиши расписку.

Завтеатром сел и написал:

'Прошу 10 рублей до следующего моего приезда в Себеж'.

А заведующий написал: 'Выдать'.

– Вы спасли мне жизнь! – воскликнул театральщик и исчез.

Засим пришел гражданин Балаболин и спросил:

– Веревку от занавеса не дадите ли мне, друзья, на полчасика?

– Зачем? – изумились клубные.

– Повешусь. Имею долг чести, а платить нечем,

– Пиши!

Балаболин написал: 'Прошу на два дня'…

Получил резолюцию Колотушкина и пять рублей и исчез.

Пришел Пидорин и написал:

'До получения жалования'…

Получил 30 рублей и исчез.

Пришел Елистратов с запиской от Пидорина, написал:

'В счет жалования'…

И, получив 20 рублей, исчез.

Затем пришел фортепьянный настройщик и сказал:

– На вашем фортепьяне, вероятно, ногами играли или жезлами путевыми. Как стерва дребезжит.

– Что ты говоришь? – ужаснулись клубники. – Чини его скорей!

– 55 рублей будет стоить, – сказал мастер.

Написали смету, а в конце приписали:

'По окончании ремонта заставить настройщика сыграть увертюру Шопена и на дорогу выпить добрую чарку'.

Не успел фортепьянщик доиграть Шопена и допить чарку, как открылась дверь и ввалилось сразу несколько:

– Нету, нету больше, – закричал заведующий и замахал рукой, – чисто!

– Нам и не надо, – гробовым голосом ответили ввалившиеся и добавили: Мы ревизионная комиссия. Наступило молчание.

– Это что? – спросила комиссия.

– Расписки, – ответил зав и заплакал.

– А это кто?

– Фортепьянщик, – рыдая, ответил зав.

– Что ж он делает?

– Увертюру играет, – всхлипнул зав.

– Довольно, – сказала комиссия, – увертюра кончена, и начинается опера.

– К-какая? – пискнул зав.

– 'Клубные безобразники', – ответила комиссия. – Слова Моссельпрома, музыка Корнеева и Горшанина.

И при громких рыданиях клубных села писать акт.