И верный слуга понял: не надо торопиться с потеплением.

Хозяин организует праздники. Заканчивается строительство Беломорско-Балтийского канала, построенного трудом заключенных и воспетого его писателями. Страна ликует. Вместе с «братом Кировым» на корабле он проходит по каналу...

Его ледоколы осваивают Северный морской путь, но во льдах застревает старенький «Челюскин». Спасение команды он превращает в великолепный спектакль. Вся страна следит за событиями. Он устраивает грандиозную встречу в Москве спасенным челюскинцам.

Разрываются от оглушительных маршей репродукторы, дикторы славят новые победы Вождя. Под грохот музыки и славословия он словно старается забыть о своей трагедии...

Он утверждает проект Дворца Советов – небывалого сооружения высотой 400 метров, увенчанного стометровой скульптурой Ленина. Грандиозный зал на 21 000 мест будет слушать речи Вождя. Величайший храм большевизма должен вознестись на месте уничтоженного храма Христа Спасителя.

Но храм этот, несмотря на все приказы, никогда не будет построен...

Все эти годы Хозяин формирует новый быт большевистских руководителей. Демократические нравы первых лет Октября – езда членов семей кремлевских владык в общественном транспорте, стояние в очередях вместе с согражданами, нехватка денег («Иосиф, пришли мне, если можешь, рублей 50, мне выдадут деньги только 15 октября в Промакадемии, сейчас я сижу без копейки» – так писала ему Надя 17 сентября далекого 1929 года) – все это ушло в невозвратное прошлое. Теперь детей Хозяина возят в школу на машинах с охраной.

«Под Москвой на огромных участках земли возводятся роскошные правительственные дачи со штатом охраны. На них трудятся садовники, повара, горничные, специальные врачи, медсестры – всего до полусотни человек прислуги – и все это за счет государства. Персональные спецпоезда, персональные самолеты, персональные яхты, множество автомобилей, обслуживающих руководителей и членов их семей. Они практически бесплатно получают все продукты питания и все предметы потребления. Для обеспечения такого уровня жизни в Америке нужно быть мультимиллионером», – печально писал деятель Коминтерна академик Е. Варга. Старый коминтерновец не мог забыть ленинские обещания создать общество, где «руководители будут получать зарплату среднего рабочего».

Бывшие царские резиденции и дворцы аристократии, которые Ленин особым декретом щедро подарил трудящимся, вскоре перейдут к новому царю и его аристократии. Сталин получит знаменитый Ливадийский дворец – любимый дворец царской семьи (правда, воспользуется им лишь однажды – он предпочитает отдыхать на многочисленных госдачах на родном Кавказе).

Но был некий нюанс, о котором позаботился Сталин: вся эта роскошь, которой он окончательно разложил и развратил партию, принадлежала... государству. И стоило ему убрать человека с государственного Олимпа, как бывшие владыки и их семьи превращались в ничто. (Дочь могущественного Кагановича – третьего человека в сталинском окружении – рассказала: «Когда отца после смерти Сталина отстранили от власти, мы должны были тотчас освободить квартиру и госдачу и с изумлением обнаружили, что у нас нет даже своей мебели – все оказалось государственное».) Так что его приближенные должны были усердно служить Хозяину.

Сменилась и главная резиденция Вождя. Ею становится построенная в пригороде Москвы Ближняя дача. На старой даче в Зубалове, где он прежде жил с Надей, он оставляет детей – Васю и Светлану. Здесь живут теперь Надины родители Аллилуевы, сюда приезжают и многочисленные их родственники: ее брат Павел с женой Женей, другой брат – полусумасшедший Федор, ее сестра Анна (Нюра) с мужем Станиславом Реденсом – одним из столпов ГПУ. Приезжают и родственники первой жены Хозяина – Мария и Алеша Сванидзе, и сын Сталина от первого брака – Яков.

После работы Хозяин возвращается в кремлевскую квартиру, но, как напишет Светлана в своих воспоминаниях, ночевать он всегда уезжает на Ближнюю дачу. Видимо, квартира слишком напоминает ему Надежду и ту роковую ночь...

Его личная жизнь в то время, казалось, навсегда останется тайной, поводом для мифов. Однако был летописец – свидетельница, позволившая нам увидеть этого скрытнейшего из людей в домашней обстановке.

Марии Сванидзе было в те дни уже за сорок. Судя по дневнику, она была почти влюблена в Иосифа – в «И.», как она называет его в дневнике.

Мария – красавица еврейка, оперная певица. Ей было за тридцать, когда она развелась с первым мужем и вышла замуж за Алешу. У них родился сын, весьма революционно названный Джонрид – в честь знаменитого американского коммуниста. Алеша работал в Грузии главой финансового ведомства в правительстве Буду Мдивани. Хозяин перевел брата своей первой жены в Москву и послал за границу – налаживать внешнеторговые связи, потом вернул его в Москву, где Алеша стал одним из руководителей Госбанка СССР.

Светлана Аллилуева: «Дядя Алеша – красивый грузин сванского типа, невысокий блондин с голубыми глазами и носом с горбинкой, на средства партии получил европейское образование в немецких университетах».

В Москве Мария часто встречается с Надей. Даже письма жене Алеша Сванидзе шлет на квартиру Сталина.

Мария любила Надю. Через год после ее смерти она записывает в дневнике: «Теперь ее нет, но ее семья и дом дороги и близки мне... Вчера вечером была у Реденс Нюры. Были Павлуша, Женя... Все не то. Я очень одинока без Нади».

После смерти Нади она часто приходит в опустевший дом. Там она «наблюдает» Иосифа и Женю... и все это время ведет свой дневник. В нем много вырванных страниц. Уничтожила ли их сама Мария в страшном 1937 году? Или это потрудился герой дневника Иосиф, получив его после ареста Марии?

Но все это будет потом, а пока чета Сванидзе входит в ближайший круг друзей Сталина... Алеша, Маша и Иосиф – так они зовут друг друга. Светлана Аллилуева описывает Сванидзе идеальной парой...

Однако достаточно прочесть дневник, чтобы понять: оба грузинских революционера были очень похожи. Под европейским обликом Алеши скрывался яростный темперамент. И читая о переживаниях Марии, я представлял и жизнь несчастной Нади...

Дневник М. Сванидзе (1923 год – они только что поженились): «Я рыдала после дикой сцены ревности, а он сел подле меня на краю кровати и сказал: „Ведь это все от любви, от нашей любви... Теперь конец всем неприятностям“, – и стал такой ласковый... Когда он мне устраивает сцены ревности, то суть не в том, что ему больно, что он страдает, а в том, будто я не умею себя вести и у меня скверная манера держаться с мужчинами».

Через 11 лет – 30 марта 1934 года: «Почему я должна жить с человеком, который меня ненавидит и презирает, почему он должен жить с женщиной, которая временами от горя, отчаяния и обид желает ему гибели? Но потом как-то ненадолго жизнь налаживается, и опять начинаешь за нее цепляться. Конечно, действуют больше мои годы... страх бедности (он у меня совершенно гиперболический), а потом опять мне хочется послать все к черту, не хочу продаваться... заколдованный круг... Я изранена, сердце мое сочится кровью... Надо как-то наладить... или все окончится трагично... Встречаюсь я последнее время только с Аллилуевыми».

Таковы их отношения. Она чувствовала, как неприятно Алеше ее обожание Иосифа. Но видимо, так она мстила ему – культивируя это обожание.

«30. 7. 34. 28 июля уехал И. в Сочи. Из-за Алеши не повидала его перед отъездом. Мне было досадно. Алеша последние 2 месяца упорно лишает меня его общения, которое мне так интересно...»

Мария описывает странную семью, которую создал Иосиф после смерти Нади. Вместо погибшей жены он сделал хозяйкой... крохотную Светлану. И наконец-то получил то, что хотел, – безропотное обожание. За это он очень любил ее.

Любовь выражалась забавно. Она писала ему... приказы! Ему, которому никто не смел приказывать! Игра, полная для него смысла...

Дневник М. Сванидзе: «Светлана все время терлась около отца. Он ее ласкал, целовал, любовался ею, кормил со своей тарелки, любовно выбирая кусочки получше. Она написала ему приказ номер 4, чтобы он разрешил ей провести праздники в Липках – там одна из его дач... После обеда у него было благодушное