Сталин уехал на дачу и до своей смерти оттуда уже не выезжал. В Журнале регистрации посетителей после 17 февраля записей нет. Хозяин более не возвращался в Кремль. И кто-то провел на полях Журнала красную черту, как бы подводя итог...

Впрочем, 2 марта в его кабинет вновь войдут посетители.

Но уже без него.

Кончался февраль. Март обещали солнечный, как тот далекий март, когда началась революция и Коба, полный надежд, вышел на петроградский перрон. Солнечный март... Но он его не увидит.

Согласно слухам, 5 марта евреев должны были посадить на грузовики и вывезти из Москвы. Берия, конечно же, должен был понимать: с этого момента мировая война приблизится вплотную. Начнется вторая часть задуманной Хозяиным программы – предвоенный террор, великая чистка. И тогда уже им всем – конец.

Если Берия хотел спастись – ему нужно было поспешить.

Я вспоминаю тот мартовский день. Голос главного диктора СССР Левитана – грозный голос, который привыкли ассоциировать с Хозяином, – читает официальный бюллетень о его болезни. Застыв от ужаса, люди слушают о содержании лейкоцитов в его крови. Оказывается, он имел обычные лейкоциты! Неужели смерть посмеет отнять его?

И люди забросали газеты фантастическими проектами, включающими и собственное умерщвление, – только бы жил он...

Сколько легенд было о его смерти! Даже придворный писатель Симонов точно ничего не знал. В 1979 году он пишет: «Меня и сейчас, спустя четверть века, терзает любопытство: как это умирание произошло на самом деле».

Хотя уже в период Хрущева шепотом рассказывали следующую легенду: «Смерть Хозяина произошла совсем не в Кремле, как объявлено в официальном сообщении, а на Ближней даче. В ночь на 1 марта охранники Сталина по телефону вызвали Берию, сказали: „Хозяин подозрительно долго не выходит из своих комнат“. Берия позвонил Хрущеву и Маленкову, они все вместе приехали и вошли в его комнату. Он лежал на полу без сознания и вдруг зашевелился. Тогда Хрущев бросился к нему и стал душить, а за ним уже все накинулись на тирана. И придушили его. Всех сталинских охранников Берия расстрелял в ту же ночь. Стране сообщили о болезни Сталина, когда тот уже был мертв».

С тайны началась его жизнь и тайной закончилась.

Первые показания истинных свидетелей смерти Сталина напечатаны в книге Д. Волкогонова «Триумф и трагедия». На основании беседы с охранником Сталина А. Рыбиным автор написал: «Сталин умер на Ближней даче, сотрудник охраны Старостин обнаружил его лежащим на полу».

Но к тому времени я уже знал: насчет Старостина Волкогонов ошибся. В Музее революции мне удалось прочесть неопубликованные воспоминания того же А. Рыбина «Железный солдат», и там я нашел несколько поразивших меня страничек...

Сам Рыбин очень давно (с 1935 года) не работал в охране Сталина. Но 5 марта 1977 года (в очередную годовщину смерти Хозяина) ему удалось собрать нескольких сотрудников охраны, присутствовавших на Ближней даче в мартовские дни 1953 года.

И вот со слов охранников (официально они назывались «сотрудники для поручений при И. В. Сталине») Рыбин записал показания. Сначала общие: «В ночь с 28 февраля на 1 марта члены Политбюро смотрели в Кремле кинокартину. После просмотра поехали на дачу... На дачу к Сталину приехали Берия, Хрущев, Маленков, Булганин, которые находились на даче до 4 утра. При Сталине в этот день дежурили старший сотрудник для поручений М. Старостин и его помощник В. Туков; у коменданта дачи Орлова был выходной, и дежурил помощник коменданта П. Лозгачев».

На даче находилась также кастелянша М. Бутусова.

После ухода гостей Сталин лег спать и более из своих комнат не появился.

Рыбин также записал отдельно показания охранников Старостина, Тукова и Лозгачева.

Самые краткие показания дал Старостин: «С 19 часов нас стала тревожить тишина в комнатах Сталина... Мы оба (Старостин и Туков. – Э. Р.) боялись без вызова входить в комнаты Сталина».

И они отправляют туда Лозгачева. Он и обнаружил Сталина лежащим на полу у стола.

Но уже показания, записанные со слов Тукова и Лозгачева, насторожили. Оказывается, Старостин в своем рассказе не сообщил удивительную деталь: перед тем как лечь спать, Сталин отдал невероятное распоряжение охране.

Туков: «После ухода гостей Сталин сказал обслуге и комендантам: „Я ложусь спать, вас вызывать не буду, можете и вы ложиться“. Такого распоряжения Сталин никогда раньше не давал...»

Хозяин, всегда болезненно относившийся к своей безопасности, вдруг велит собственной охране идти спать, оставив свои комнаты без присмотра! И в ту же ночь с ним случается удар!!!

И в показаниях Лозгачева, первым увидевшего Хозяина после удара, я прочел то же самое: «Я, – говорит Сталин, – ложусь спать, и вы ложитесь спать...» В прошлом не помню, чтобы Сталиным была дана такая команда: «Всем спать».

И я решил встретиться с Лозгачевым.

Он оказался маленьким, еще крепким, широкоплечим стариком с доброй улыбкой. В его квартирке в Крылатском на крохотной кухне я записал его показания.

Уже начав писать книгу, я еще раз навестил его и попросил подписать страницы, где было изложено главное. Он долго читал и потом поставил подпись.

Сначала Лозгачев долго рассказывал о быте Ближней дачи. Охранники называли ее просто «Ближняя» или «объект», а себя – «прикрепленными».

Наконец он заговорил о той ночи:

– В ночь на 1 марта я был на даче – дежурил... Орлов, комендант дачи, только что пришел из отпуска и был выходной. При Сталине дежурили старший прикрепленный Старостин, его помощник Туков, я и Матрена Бутусова. В ту ночь на объекте должны были быть гости – так Хозяин называл членов Политбюро, которые к нему приезжали. Как обычно, когда гости к Хозяину приезжали, мы вырабатывали с ним меню. В ночь с 28 февраля на 1 марта у нас было меню: виноградный сок «Маджари»... Это молодое виноградное вино, но Хозяин его соком называл за малую крепость. И вот в эту ночь Хозяин вызвал меня и говорит: «Дай нам сока бутылки по две...» Кто был в ту ночь? Обычные его гости: Берия, Маленков, Хрущев и бородатый Булганин. Через некоторое время опять вызывает: «Еще принеси сока». Ну принесли, подали. Все спокойно. Никаких замечаний. Потом наступило четыре утра... В пятом часу подаем машины гостям. А когда Хозяин гостей провожал, то прикрепленный тоже провожал – двери закрывал за ними. И прикрепленный Хрусталев Иван Васильевич закрывал двери и видел Хозяина, а тот сказал ему: «Ложитесь-ка вы все спать. Мне ничего не надо. И я тоже ложусь. Вы мне сегодня не понадобитесь». И Хрусталев пришел и радостно говорит: «Ну, ребята, никогда такого распоряжения не было...» И передал нам слова Хозяина... – Здесь Лозгачев прибавил: – И правда, за все время, что я работал, это был единственный раз, когда Хозяин сказал: «Ложитесь спать...» Обычно спросит: «Спать хочешь?» – и просверлит тебя глазами с ног до головы. Ну какой тут сон!.. Мы были, конечно, очень довольны, получив такое указание, и смело легли спать.

– Подождите, но при чем тут Хрусталев? – остановил я его. – Ведь вы не говорили, что Хрусталев тоже был на даче.

– Прикрепленный Хрусталев был на даче только до 10 утра, потом он уехал отдыхать. Его сменил Старостин Михаил Гаврилович, – ответил Лозгачев.

(Так вот почему Старостин не сообщил Рыбину о странном приказе Хозяина – он его попросту не слышал!)

Итак, в ту ночь на Ближней даче пили легкое вино – никаких крепких напитков, которые могли спровоцировать приступ, не было. Хозяин, по словам Лозгачева, «был добрый», а «когда он чувствовал себя неважно, у него настроение менялось – лучше не подходи».

Но главное – удивительная фраза: «Ложитесь-ка вы все спать», которую Лозгачев от Хозяина «слышит