Но мольбы в то утро звучали не только в Царском дворце. Подобное происходило и во дворце великого князя Михаила Николаевича. Его теперь провожали в Михайловский манеж как на войну.
«То, что мой отец должен был неизменно сопровождать государя во время этих воскресных парадов, приводило мою матушку в невероятный ужас.
— Я не боюсь ни офицеров, ни солдат, — говорила мать, —
Но великий князь отправился в Манеж.
Зимний дворец. 12.45.
В это время полицмейстер Дворжицкий на санях подъехал к Зимнему дворцу — сопровождать государя в Манеж. Из показаний полицмейстера Дворжицкого:
«Без четверти час я был уже у Зимнего дворца, когда граф Лорис-Меликов уезжал из дворца. Войдя вовнутрь подъезда, я встретил министра графа Адлерберга, который в разговоре со мною с грустью ото звался о тяжелом времени вследствие деятельности анархистов. Во время этого разговора мы услышали радостное «Здравие желаем!» караула в ответ на приветствие Его Величества; вслед за сим государь вышел в закрытый подъезд, поздоровался, по обыкновению, со всеми тут находившимися лицами, сел в экипаж и сказал лейб-кучеру Фролу Сергееву: «В манеж — через Певческий мост».
Это означало: государь отправился в Манеж через Екатерининский канал.
Александр II ехал в закрытой карете. Его сопровождали шестеро терских казаков, седьмой поместился на козлах слева от кучера За царской каретой в двух санях ехали полицмейстер полковник Адриан Иванович Дворжицкий, а за ним сани начальника охранной стражи царя капитана Коха с полицейскими.
Подъехали к Манежу. И здесь царя приветствовало «Ура!» охраны.
Государь вошел в Манеж. Для развода были построены батальон лейб-гвардии резервного пехотного полка и лейб-гвардии саперный батальон. На разводе присутствовали наследник и брат государя, великий князь Михаил Николаевич.
13.00. Сырная лавка на Малой Садовой.
Согласно плану, разработанному Исполнительным Комитетом, Богданович и его «жена» народоволка Якимова должны покинуть лавку. В лавке их должен сменить опытный динамитчик, уже знакомый нам — народоволец Фроленко. Он вызвался соединить провода. Фроленко скорее всего придется погибнуть под развалинами дома от взрыва, произведенного его рукою. «Когда он пришел в лавку, — вспоминала Якимова, — я с удивлением увидела, как из принесенного свертка он вынимает колбасу и бутылку красного вина, ставит на стол, приготовляясь закусывать... «Что это?» — почти с ужасом спросила я, видя материалистические намерения человека, обреченного на верную смерть под развалинами от взрыва.
— Я должен быть сильным, — и Фроленко невозмутимо принялся за еду».
И он, и метальщики уже попрощались с жизнью.
В окно Фроленко уже видит, как на обоих концах Малой Садовой появлялись конные жандармы — готовятся к возвращению царя. И на обоих концах улицы, смешавшись с прохожими, стоят четыре ме тальщика «Народной воли».
Наступило время отъезда царя из Манежа.
Якимова покидает сырную лавку, в ней остается один Фроленко. Последнее, что она видит: Фроленко сидит у окна за столом. Перед ним на столе стоит сосуд с раствором, дающим ток. Теперь достаточно опустить в раствор другой полюс, и...
В это время в Михайловском манеже заканчивался развод. «Развод прошел очень удачно. Государь император был доволен всем происходящим и находился, по-видимому, в хорошем расположении духа, шутил... Окончился развод, и, поговорив немного с окружающими приближенными лицами, государь вышел из манежа» (Д. Милютин).
Александр сел в карету, окруженную конвоем, и скомандовал:
— В Зимний, той же дорогой!
То есть —
В сырной лавке Фроленко видит в окно, как уезжают жандармы. Фроленко понимает: царь поехал другой дорогой — через Екатерининский канал. Напряжение спадает — он остался жить. И Фроленко быс тро уходит из лавки.
В это время метальщики покидают свои посты у Малой Садовой. И вслед за царской каретой идут по Михайловской улице в сторону Екатерининского канала.
Софья Перовская уже ждала их на Михайловской улице. И подала знак, означавший, что «метальщики должны направиться на Екатерининский канал, как было заранее условлено».
По дороге во дворец император, как обычно в последнее время, остановился в Михайловском дворце. Здесь живет его кузина великая княгиня Екатерина Михайловна (тезка его жены). Дочь великой княгини Елены Павловны, сподвижницы царя в реформах, и солдафона великого князя Михаила Павловича пошла в отца — не одобряет реформы и особенно — брак государя.
Вслед за каретой государя к Михайловскому дворцу подъезжает карета брата царя — великого князя Михаила Николаевича. Государь и его брат в который раз пытаются (безуспешно) примирить великую княгиню с тезкой Екатериной Михайловной.
В парадной гостиной сервирован чай. Последний чай в жизни государя.
14.00. Екатерининский канал.
Метальщики заняли свои места на Екатерининском канале.
И Перовская рассказывала потом, как метальщик, студент Гриневицкий, «проходя мимо нее, уже направляясь к роковому месту, тихонько улыбнулся ей чуть заметной улыбкой... Он не проявил ни тени страха или волнения и шел на смерть с совершенно спокойной душой».
Как и Фроленко. Радостная смерть, завораживающие объятия террора.
«И жертву жертвой не считать, и лишь для жертвы жить», — писал декабрист Александр Якубович, собиравшийся убить отца Александра II.
Но свои места на канале заняли только три метальщика. Исчез тот, кто должен был встретить карету первым — рабочий Тимофей Михайлов. Он «почувствовал, что не сможет бросить бомбу и вернулся домой, даже не дойдя до места». Теперь первым номером оказался Рысаков.
Н. Рысаков: «Около двух часов я был на углу Невского и канала».
Пока метальщики занимали свои места, Перовская через Казанский мост перешла на противоположную сторону Екатерининского канала, «где и была во время обоих взрывов».
С той стороны узкого канала она ждала развязки. Зритель грядущей крови.
14.10. Михайловский дворец.
Государь прощается с великой княгиней Екатериной Михайловной. Видимо, разговор опять не получился. Великий князь Михаил Николаевич остается.
14.15. Александр II вышел на пандус к карете. Садясь в карету, приказал кучеру: «Той же дорогою — домой».
Карета повернула на Екатерининский канал. За ней повернула пара саней с Дворжицким, капитаном Кохом и полицейскими. Кучер хлестнул лошадей, и вновь понеслась карета по мостовой — слева канал, решетка вдоль канала и узкий тротуар, прилегающий к каналу. Справа — стена сада Михайловского дворца и тротуар вдоль стены сада.
Людей мало... Мальчик несет большую корзину с мясом, два молоденьких подмастерья тащат диванчик; за ними идет какая-то молодая женщина...
В это время от Конюшенного моста навстречу карете по тротуару быстро шел совсем молоденький, белобрысый, маленький в черном пальто человек. В руке у него — белый узелок с коробку конфет ланд рина. Это — бомба, завернутая в белый носовой платок. Он размахнулся...
Н. Рысаков: «Я, после минутного колебания, бросил снаряд. Направлял его под копыта лошадей в том предположении, что его разорвет под самой каретой... и взрывом меня отбросило к решетке».
Оглушительный взрыв... карету закрыло облако белого дыма... Дым рассеялся. Царская карета успела проскочить. Бомба разорвалась сзади. Взрыв разбил только заднюю стенку экипажа. Императорский поезд — карета и сани — остановились... Один из терских казаков лежал мертвый позади кареты. Другой казак,
