быть обольщен этим искусством, так чтобы чувства могли обратиться в теорию. Довольно странно, Алан всегда настаивал, что орудием обольщения являются выделяемые им запахи перед купанием, а это доказывало, что он был не только мастером-стратегом, но также и хитрым тактиком.

Перед тем как покинуть “Бриллиант в английской короне” и поехать на Юнион Грув, я спросила Алана, что он читал о каменных кругах Грэмпиана, помимо “69 мест, где надо побывать с мертвой принцессой” и “Каменного круга: ранней истории Гордона”. Как только мы дотащили Дадли до квартиры Алана, он показал мне “Путеводитель по каменным кругам Британии, Ирландии и Бретани” Обри Берла и “Современного любителя древностей” Джулиана Коупа. Он сказал, что работал над библиографией книг о каменных кругах на северо-востоке Шотландии и готов предоставить мне экземпляр, как только сделает несколько дополнений.[9] В тот вечер он ограничил себя язвительной критикой по поводу вклада Джулиана Коупа в вырубку лесов. Не трудно было увидеть, почему Алан невзлюбил поблекший хипповый мистицизм поп-звезды и его одержимость Матерью Богиней. В книге было полно моментальных снимков Коупа и его семьи, стоящих у камней в одеждах из леопардовых шкур и другом неуместном барахле, страницы были ярко раскрашены, а авторский спаленный наркотиками мозг выказывал полную неспособность выдавать логически последовательные мысли. И, что самое худшее, Коуп включил туда главу, озаглавленную “59 каменных кругов в Абердиншире”, в которой были упомянуты не только места, на самом деле находящиеся в Банффшире, но и восхвалялся Даннидиир под Беннахи — только потому, что этот паршивый холм напомнил ему своим видом вершину холма Гластонбери! Принимая все это во внимание, “Современный любитель древностей” был откровенной собачьей чушью.

Алан читал мне различные фрагменты из абсурдной и бессмысленной прозы Коупа, посмеиваясь по ходу дела. Заскучав, я обнажила и принялась трогать мою пизду. Наконец Алан сунул свой член в мою истекающую соками дырку. У него, несомненно, был огромный опыт в ебле. Я никогда еще не встречала человека, занимающегося любовью с такой научной тщательностью. Каждая ласка взывала к пределу возможного. Он медленно вытащил свой член, слегка коснувшись головкой точки между моих губ, затем с равной осторожностью потянул его назад, прижимая к верхним складкам моей вагины, затем также медленно вошел в меня. Затем, когда весь ствол уже был внутри, и казалось, будто мой живот заполнен им, Алан начала осторожно двигать им из стороны в сторону, вынуждая большую круглую головку тереться восхитительным образом о чувствительный рот моей матки.

Достигнув оргазма, мы оба застонали от переизбытка удовольствия, и моя пизда затрепетала вокруг его пульсирующего инструмента, когда из противоположного источника наслаждения извергся поток жизни в струях маслянистой спермы. Алан лег на спину отдышаться и отдохнуть после такого напряжения. Когда он увидел, что я вытираю свой мокрый приёмник бумажной салфеткой, то попросил меня оказать ему ту же услугу. Я охотно подчинилась, встав на колени сбоку от него, взяла его мягкий и влажный член, нежно обтерла его всюду, затем, нагнувшись вперед, сомкнула мои губы вокруг его истекающего спермой кончика. Мой анус приподнялся, и Алан, придя в себя, немедленно воспользовался этим. Забросив мою ночнушку на спину, он начал придвигать меня к себе, пока мой голый зад не оказался почти напротив его лица. Раздвинув мои бедра, он открыл губы моей щелки, поиграл с клитором, и увлажнив свой палец в пизде, сунул его в мое анальное отверстие. Мне весьма понравилось демонстрировать таким образом свои анальные прелести. Пока Алан изучал все складочки и изгибы в моём заду, я ласкала его член и обрабатывала яички. Немного погодя, поставив меня перед собой с широко расставленными ногами, Алан заставил меня опуститься, пока мой орган не коснулся его рта. Вся похоть, заложенная в меня природой, проснулась, когда я чувствовала его теплое дыхание, обдувающее волоски моей пизды, и его гибкий язык, извивающийся вокруг моего клитора, играющий между малыми губами и исследующий тайный проход внутри. Но когда он перешел к другому входу, я почувствовал, как он щекочет языком мои самые чувствительные складки, шлюзы наслаждения распахнулись, пришло ощущение, будто я таю, подсказавшее, что я кончила ещё раз.

Вскоре после моего второго оргазма я заснула на софе. В какой-то момент Алан провел меня в полубессознательном состоянии в спальню, где раздел и уложил под одеяла. В ту ночь мне снилось, что я вернулась в Будапешт. Дадли повел меня в цыганский бар под названием “Голубой Слон”. Внутри воздух был спёртый от сигаретного дыма. Там были какие-то парни, сидевшие вокруг сломанных столов на сломанных стульях. Некоторые из них пели, другие играли в шахматы. Народа была не так много. И совсем мало женщин, только две официантки из обслуги бара. Дадли заказал “Цселени”. Вишневый брэнди. Его венгерский был очень хорош. Я смотрела рассеянно на заляпанные плитки на стене и на огромный постер какого-то курорта, который так и не смогла идентифицировать. Меня особенно не волновал “Цселени”, но, похоже, с постоянными клиентами дело обстояло иначе, так как это был основной товар в скудном ассортименте бара. Алан стоял на улице. Когда мы вышли из бара, он обругал Дадли, избил его и оставил валяющимся в луже блевотины.

Алан повез меня в аэропорт, мы успели на самолет в Лондон. Без задержек миновали паспортный контроль, но, когда мы проходили таможню, нас затормозил Дадли. Манекен уверенно держался, имел военную выправку и проявил огромный интерес к книгам, лежавшим в небольшом плоском чемодане Алана. Наружу был вытащен экземпляр “Изобилия виски” Комптона Маккензи, и кукла громким голосом потребовала объяснить, почему этот труд не был задекларирован. Алан объяснил, что он только использовал эту книгу как противовес его интересам на востоке, и что Маккензи был маячком из прошлого, чьи вещицы, написанные на Хайлэндз и Островах, обеспечили отличный контрапункт современным писателям Восточного побережья, типа Дункана Маклина. Конечно, повествования Маккензи были сентиментальными и беспорядочными, но всё же несли в себе определенную утонченность. Алан сказал, что его давно интересовало, почему Гебридские острова оставались бастионами основанного на Библии фундаментализма, тогда как люди на Оркнейских и Шетландских островах становились все более беспечными относительно религиозных обрядов. Маккензи дал ему ключ к этой загадке. Соперничество между католическими и протестантскими островами заправляло горючим религиозный импульс на западе.

Пока Алан стоял и спорил с куклой относительно невнесения в декларацию “Изобилия виски”, сквозь мое сознание пронеслись видения. Скорее всего не я, а ни кто иной как сам Алан вернулся в Будапешт. Он бродил по Гозсду удвар, ряду связанных между собой внутренних двориков, расположенных между Добуца и Киралиуца. Архитектура пришла в упадок, однако эти внутренние дворики обладали подлинной атмосферой старого еврейского квартала. Первые этажи зданий все еще использовались как магазины и мастерские, но квартиры выше были пустынны, их окна разбиты. В занятых домах с прилегающими постройками были закрыты ставни. Сгущались сумерки и шел дождь. Алан двигался неторопливым шагом в запахе протухшего масла. Он изучал старые кирпичи, всматривался в закрытые окна. Из будки ночного сторожа появился манекен, одетый в черный пиджак летчика, сторожевая собака рвалась с поводка, который он держал в своей пластиковой руке. Алан расстегнул ширинку на своих черных Левайсах и помочился на морду пса. Когда струя мочи ударила в собаку, она растворилась. Я вернулась на таможню, где Алан оспаривал заявление куклы, что Маккензи был анти-модернистом, указывая на то, что автор был ранним энтузиастом граммофона. Дадли конфисковал его книги, но позволил нам пройти.

Сон окончился явлением тела Дадли, безжизненно качающегося в водах Дуная. Алан скрывался в тени, и, когда я попыталась сбежать от него, улицы превратились в каменный лабиринт. Алан преследовал меня по продуваемым ветром коридорам и, куда бы я не забегала, дальнейшему движению препятствовала вода со взболтанной пеной, в которой плавал раскинувший руки Дадли.

Я НЕ ПОМНЮ, когда проснулась, сколько чашек кофе выпила за завтраком, и занимались ли мы с Аланом любовью перед тем, как мы встали. Тем не менее, я твердо знаю, что он довез меня до университета и ждал в столовой, пока я ходила на консультацию. Сначала мой профессор злился на меня за пропуск занятий, но беседы с Аланом о литературе не прошли даром, так что мне удалось убедить