Судя по всему, здесь обосновался тот самый Тони Скарамо.

 И снова Мэйсон!

 В том, что он работает на Скарамо, уже не оставалось никаких сомнений.

 «А что делать с девчонкой?»

 Джессика у них! Но почему, почему она пошла с ними?

 Хотя, что тут удивительного. Не так уж трудно запугать ребенка…

 Но почему она открыла им?!

 Он дождался, пока шаги зазвучат вниз по лестнице, а свет фонарей превратится в блики на стене фойе и только тогда вышел из своего укрытия.

 Он повернул направо и уже спокойно пошел вперед, включив большой фонарь.

 Та дверь, про которую говорил Уолтер, была метрах в пятнадцати от зала. Наверняка, это именно ее скрип Кит услышал, поэтому открывать ее следовало крайне осторожно.

 Он выключил фонарь и, не дыша, взялся за металлическую ручку.

 Сухо и еле слышно отошла под нажимом защелка. Дверь таки заскрипела — тонко и протяжно. Кит, холодея, заглянул внутрь. В полной темноте, налево, в конце небольшого коридора отчетливо вырисовывался прямоугольник металлической двери, очерченный контуром света, падающего изнутри. Дверь не была закрыта на замок. В помещении, наверное, было душно, и тот, кто сидел в комнате, чуть приоткрыл металлическую махину, выпуская спертый воздух, насыщенный запахами реактивов и табачного дыма.

 Первой мыслью было достать револьвер и ворваться в лабораторию. Но Кит тут же отбросил ее, потому что, если он и решил, ни с того ни с сего, что в лаборатории прячется один человек, то на самом–то деле их могло оказаться там и двое и трое и четверо. Ни размеров лаборатории, ни ее устройства он не знал, а потому, явившись на входе, как черт из коробочки, должен был прежде определиться с ситуацией. И если там есть хоть кто–нибудь исполняющий роль охранника, у Кита вряд ли будут шансы не получить пулю первым.

 Хотя, рискнуть безусловно можно было. Эффект неожиданности должен был сделать свое дело. Если как следует пошуметь, помахать оружием во все стороны, пальнуть разок для острастки, то вполне можно рассчитывать на победу.

 Кит еще пару минут подумал, прикидывая варианты и шансы. Потом сделал шаг внутрь, оставив входную дверь приоткрытой. Он снял с руки кастет, чтобы не мешал стрельбе, достал и спустил с предохранителя револьвер. Осторожно двинулся вперед.

 Ему нужно было преодолеть десяток шагов, миновав еще две, деревянных, двери в правой стене. Он сделал семь, когда услышал внутри лаборатории приглушенный толстым металлом, но все же громкий голос, произнесший какую–то отрывистую команду. Кит замер на месте, выставив вперед револьвер, готовый ко всему.

 Прошло еще пять томительных секунд. Потом дверь тяжело двинулась и с тихим металлическим стуком закрылась, оставив Кита в полной темноте. Несколько раз щелкнули электронные замки по периметру двери, окончательно лишая его возможности попасть внутрь.

 - Ну что? — встретил его вопросом Уолтер, который, кажется, так и не сомкнул глаз.

 - Ничего, — недовольно ответил Кит. — Внутрь попасть не удалось. Но там сидит не один человек.

 - Я так и знал. Но там точно лаборатория? Ты чувствовал запах?

 - Лаборатория. И я даже знаю, чья.

 - Да ты что! И чья же?.. Хотя нет, не говори! — спохватился Уолт. — Мне не нужно это знать! Ну их к чертям, все эти чужие тайны!.. Давай–ка лучше спать.

 Кит проснулся сразу, резко, будто кто–то толкнул его в плечо.

 Открывать глаза, казалось, бессмысленным, ведь все равно в такой тьме ничего не увидеть. Он полежал несколько минут, перевернувшись на другой бок, чтобы отошла затекшая нога. Потом включил мини–фонарик и в его тусклом синем свете выбрался из своей временной берлоги. Часы показывали начало шестого.

 Завозился в своей нише разбуженный Уолтер.

 - Сколько времени? — спросил он не проснувшимся голосом.

 - Четверть шестого.

 - Ух ты… А ты чего ж в такую рань, мил человек?

 - Дела, — коротко бросил Кит, надевая тяжелую от револьвера ветровку, которой укрывался.

 - А–а… Если пойдешь прямо, вон за те котлы, то там есть раковина, можно умыться. А туалет — дверь чуть дальше, по коридору. И даже смыв работает!

 Когда Кит вернулся, уже умытый, в нише Уолтера горел фонарь, а на большом пластиковом разделочном столе лежала нехитрая снедь: соевые лепешки, две коробки «растворимой» лапши, коробка соевого молока. На спиртовке шумела, закипая, налитая в кружку вода.

 - А ты что не заселишься в какую–нибудь квартиру? — поинтересовался Кит, пока они перекусывали. — Жилья нормального сейчас сколько хочешь.

 - А привык, — не задумываясь, ответил клошар. — Здесь хорошо, тихо, безлюдно. Вот зимой только холодно, на зиму я в подвал ухожу. Там комфорта такого нет, как здесь, но зато теплей.

 - Здесь, конечно, комфортно, — усмехнулся Кит, оглядывая, насколько хватало света, интерьер столовой.

 - А ты зря усмехаешься, — обиделся Уолтер. — Вы там, на улицах, скоро от чумы повымрете все или будете лыбиться ходить от счастья, пока не передохнете. А я здесь отсижусь. Жратвы после вас останется много, на мой век хватит.

 - Может, оно, и так, — покачал головой Кит. — Только вряд ли. Попадешься ты однажды тем парням, что приходят в лабораторию. И посадят они тебя на снук, если сразу не убьют. И будешь ты слоняться тут во тьме, как билетер, и лыбиться, пока не придет ломка. А за ломкой явится смерть. А смерть у снукеров жуткая.

 - Ну ты это, мил человек, — поморщился клошар, — ты давай без трагизма. Без тебя тошно.

 - Лаборатория–то знаешь, чья?

 - Не знаю и не хочу знать, — отмахнулся Уолтер.

 - Эй! — окликнул их гнусавый голос из угла, где были составлены столы. — Долго вы будете болтать, а?! Дайте поспать, уроды!

 - Жрать будешь, Глен? — окликнул прокаженного Уолтер. — Есть лапша.

 Тот заворочался, застонал, матерясь; заскрипел под ним стол.

 - Не могу я даже вспоминать об этой проклятой лапше, — ответил больной. — Блевать тянет.

 - Ну ты поешь, потом проблюешься, — хохотнул клошар.

 Пока Кит дожевывал свою порцию, Уолтер залил кипятком еще одну чашку лапши, вместе с куском лепешки отнес Глену.

 - Ты его подкармливаешь? — удивился Кит. — От него же никакого толку, все равно умрет.

 - А какой тебе нужен толк? — задумчиво посмотрел на него клошар.

 - Ну, он же не добытчик, — пожал плечами Кит. — А ты не настолько богат, чтобы содержать его.

 - Ты, мил человек, странные вещи говоришь, — покачал головой Уолтер. — Глен — мой друг, можно сказать. Мы с ним вместе уже шестой год тут кантуемся. Он меня и привел сюда. Отбил, больного, у гуимов на улице и почти на себе сюда притащил. Он здоров еще тогда был. Так что я ему, можно сказать, жизнью обязан. А то, что судьба ему свинью подложила, так в том его вины нет.