бывает уже лет десять, как минимум.
А город без детских голосов кажется мертвым вдвойне.
Город с улыбкой гуимплена на мокром от дождя лице…
Ты болен, сука, ты скоро сдохнешь.
Верни мне Эрджили, тварь!
В маленькой забегаловке на пятьдесят первой, где всегда тусовались фарцовщики, Кит нашел Тито. Сухой, как старый жердь, черноволосый, неопределенной национальности и говоривший всегда с явным, кажется, слишком уж броским, деланным, акцентом, этот старый и опытный фарцовщик был известен по всему району номер восемь. Известен тем, что мог достать, купить или продать все, что угодно и всегда был при деньгах. Что интересно, Кит не слышал, чтобы он хоть раз подвергся нападению бандитов.
Тито сидел за столиком с чашкой какой–то бурды, издающей неестественно сильный аромат кофе и курил настоящую сигарету с фильтром, выпуская ароматный дым из под висячих, седоватых уже, усов.
- Не могу жити бьес кофа, — сказал он, увидев Кита, садящегося на старый и скрипучий плетеный стул напротив. — Моя жист кончилас, когда не стал кофа.
- Разве его нельзя купить? — спросил Кит, искренне удивясь.
- Ты думаешь, если бы его можно был купити, Тито не отдал бы любы денги, чтобы кажди ден брати наслаждене за чашка кофа?! Но даже Центру настоящи кофа нет. Нет! Да,
- Мне проще, — улыбнулся Кит не–показному горю фарцовщика. — Я его никогда не пробовал.
Тито поцокал языком, как бы жалея несмышленого юнца.
- Как твоя жист, скажи? — спросил он через минуту.
- Прёт, — коротко ответил Кит, выкладывая на стол две коробочки и ампулу снука, добытую еще для мамы.
- Ой–е, — кивнул фарцовщик, доставая кошелек. — Стандарт.
Он вложил в протянутую руку Кита тридцать баксов.
- Скажи, Тито, — Кит положил на стол мобильник Хилмана. — Можно достать зарядник к этой штуке?
Тот взял трубку, осмотрел, поцокал языком, пошевелил бровями.
- Трудно, — сказал наконец. — А что достати трудно, то буде дорого стоит, сам понимаешь. Баксов семсот буде стоит.
- Ох ты! — присвистнул Кит.
- Угу, — авторитетно кивнул фарцовщик. — Но ты можешь продат ето телефон Тито. Тито даст ти три сто баксов.
- Нет–нет! — спохватился он тут же. — Не три сто, нет. Три сто и дваццат! Хотя… ето много, ибо что телефон с жестка прошивка и очен стар.
Кит хорошо знал фарцовщика и его манеру: дать заведомо низкую цену, а потом, будто спохватившись и облагодетельствуя, накинуть десятку. В итоге, если продавец плохо знает рынок и Тито, он отдает товар задешево и радуется, что остался в выигрыше.
Раз Тито назвал цену в триста двадцать, значит, вполне реально сторговаться за триста пятьдесят.
- Нет, Тито, извини, — Кит потянул телефон обратно. — Мне говорили, он стоит четыре сотни.
- Кто говорил?! Я тому нюх топтал, кто ти тако говорил! Три сто и сорок — ето сама болша цена, и то еще по факт.
- Нет, извини, Тито, — Кит продолжал неторопясь тянуть телефон по столу в свою сторону. — Не хочу продешевить. И деньги нужны, но и телефон нужен.
- Э–э–э, — с досадой протянул фарцовщик, — ты почему такой, а?! Как–будто Тито хочет что ты продьешевил! Но Тито тоже нужно имети чашку вот ета бурда… Ладно, три сто и сорок, налом.
Кит подтолкнул мобильник в сторону фарцовщика. Трубка, скользя, сделала несколько оборотов вокруг своей оси, легла под смуглую лапу Тито.
- Ты номера си взял?
- Угу, — кивнул Кит.
По дороге он зашел в какой–то подъезд, выписал из телефонной книжки все номера, обнулил счетчики и память. Едва успел до того, как трубка издала прощальный писк и ушла в анабиоз.
Кит принял от фарцовщика триста сорок баксов, сложил, сунул в самый надежный, потайной, карман.
- Скажи, Тито, ты знаешь Кокса? — спросил он.
Тито посерьезнел, бросил на собеседника быстрый и скользкий взгляд.
- Слышал, — ответил немного подумав. — Но сам не знамо.
- Чем он занимается?
- Зачем таки вопросы спрашиваешь,
- А Тони Скарамо?
Фарцовщик подумал, пожал плечами.
- Не знамо такой.
Но черные глаза его, в которых затуманилось какое–то неприятное воспоминание, подсказали Киту, что Тито не договаривает.
- Ты слушай, парен, Тито ти добро слово говорит, — добавил фарцовщик. — Тито не знает, куда ты тамо полез и что искаешь, но ты ети имена забывай скорей и никому болше не спрашивай о нех.
- Угу, — кивнул Кит. — Слушай, мне нужны патроны под револьвер, тридцать восьмого.
- Эх, парен!.. — покачал головой Тито. — Во что же ты клеился?.. Заходи тут рядом, тридцаты дом, на квартиру шест, спрашивай Боба, скажи, что от Тито приходишь. Он ти продаст по дваццат. Толко ти! И не болше, что полста штуки. Сичас я ему буду звонити. Он мне должный.
- Я понял. Спасибо, Тито!
По двадцать — это было очень серьезно, это было почти даром!
- На тим свет благодарити будешь, — пробормотал фарцовщик. —
- Все равно, спасибо, Тито! — Кит встал, хлопнул фарцовщика по плечу, пошел к выходу.
- С богом, парен! — напутствовал его тот, доставая свой сотовый.
У Боба, в маленькой вонючей квартирке на пятьдесят первой улице, от пола до потолка забитой всяким хламом, Кит прикупил десяток патронов. Два загнал в барабан на место использованных, восемь сложил в карман. Спасибо Тито! По нормальному–то, по деловому, ему меньше чем за тридцатник патроны не взять бы.
Он не собирался так просто отдать свою жизнь, если сегодня или завтра ее попытаются взять, те или эти. Ясно, что не жилец он теперь, все равно, но если получится протянуть на день–два больше — это уже хорошо. Ему бы только успеть найти Эрджили.
Вот только Кит не представлял сейчас, где и как будет его искать. Оставалась надежда на то, что от Джессики он выйдет живым и с нужной информацией. Он не знал еще, как будет эту информацию у девчонки добывать, но был уверен, что других путей просто не остается. И если девчонка надумает взбрыкнуть…
Ладно, там видно будет.
В подъезд он вошел свободно, поскольку цифровой замок на двери в очередной раз был сломан гуимами.
Она открыла не сразу, только после третьего или четвертого звонка. В халате на голое тело (на голое, на голое — Кит сразу отметил соски, проступающие под легкой тканью), с мокрыми после душа волосами, пахнущая лавандой.
