следить за ним. Я сняла Светкин брючный костюм, смыла всю косметику, надела свою длинную шерстяную юбку, джемпер и куртку, на голову надела косынку, под которую спрятала волосы, и вернулась в машину.

Когда я вернулась к боулингу, белый «Фольксваген» все еще стоял у крыльца, и мне пришлось почти два часа проторчать недалеко от входа, ожидая, когда выйдет Тарас. Стемнело. К зданию подъезжали все новые машины. Но Тарас вышел только около семи, сел в машину и рванул к ателье.

Он остановился возле самого крыльца, чуть ли не на ступенях, зашел внутрь, а вскоре они вышли вдвоем – хозяйка Капитолина и ее дружок. Я не стала провожать их до дома: где они живут, я и так знаю, а услышать что-то мне уже вряд ли удастся. Я развернула машину и поехала домой. Пока еще доберусь по этим чертовым пробкам!..

Дома я, как обычно, первым делом сварила кофе и села в кресло подумать. Наколка на руке Тараса почему-то не давала мне покоя. Я рассуждала так: если у человека есть наколка, может, он отбывал срок? Вполне возможно. Но тогда что получается: Капитолина, девочка из хорошей семьи, встречается с уголовником? Зачем? Не понимает, с кем связывается и чем это может для нее кончиться? Наконец я не выдержала. Надо позвонить Мельникову и посоветоваться с ним. Я подошла к домашнему телефону и набрала номер моего друга.

– Андрюш, ты еще не спишь?

– А если сплю? – Голос у Мельникова и правда был сонный.

– Придется проснуться. Ты извини, но дело срочное. Мне нужны сведения об одном человеке. Его зовут Тарас, ему приблизительно двадцать восемь лет или что-то около этого, глазки какие-то бесцветные… белые или желтые… Плюгавенький. Коренастый…

– И чего ты хочешь от этого коренастого Тараса? – спросил Андрей.

– Понимаешь, у него на руке наколка, – объяснила я.

– И что с того? У доброй половины мужского населения наколки. И не только на руках. Сказать, где еще люди делают тату?

– Как-нибудь потом, на досуге. Андрюш, я вот что подумала: если человек имеет наколку, может, он сидел?

– Ну, может, и сидел. Смотря какая наколка. И что с того?

– А ты можешь сказать по моему описанию, есть ли у вас похожий «клиент» в вашей «клиентской базе»?

– Да ты что, мать, шутишь? Ты знаешь, сколько у нас этих, как ты говоришь, «клиентов»?! Я что, всех их в рожу, пардон, в лицо должен помнить?!

– Андрюш, а как бы посмотреть вот эту вашу «клиентскую базу», а?

– Ты что, мать, хочешь, чтобы я стал безработным?

– Ну и что? Станешь – ничего страшного, пойдешь в частные сыщики.

– Я?! Издеваешься?

– Андрюша, ты пойми, этот Тарас – он какой-то… криминальный тип. И еще: вы не выяснили, что за женщина лежит в вашем морге, та, которую два дня назад Юрий Корольков опознавал? Ну, ту, без лица…

Мельников помолчал некоторое время, переваривая мой вопрос, потом выдал, зевая:

– Нет, пока так никто и не опознал… А что?

– А ты знаешь о том, что полгода назад у нынешней хозяйки ателье Капитолины Седельниковой мачеху нашли точно в таком же виде – без лица, страшно изуродованную?

– Подожди, а это здесь при чем? Мать, я уже совсем запутался в этих женщинах без лица! Ты можешь мне все нормально и членораздельно объяснить?

– Ты, Мельников, я вижу, еще не совсем проснулся…

– Точнее, я еще не совсем заснул! Тань, ты знаешь, что время – одиннадцать и мне завтра на работу, между прочим! А сегодня у нас было задержание опасного рецидивиста. Я, можно сказать, под пулями, рискуя жизнью… Или говори толком, что тебе от меня надо, или я пошел спать! Мне же в половине седьмого вставать! Имей совесть, в конце концов…

– Хорошо, давай так: сейчас, я чувствую, от тебя все равно толку нет. Давай я подъеду завтра к тебе в отделение… Когда лучше?

– Ну, приходи в обед, что ли… Все разойдутся по столовкам, а мы с тобой посмотрим «базу»…

– Спасибо тебе, Андрюша! Все, иди спи…

– Тебе спасибо… что разрешила!

Я положила трубку. Так, Мельников может позволить себе спать, он за зарплату работает в госструктуре. А у нас доход иного рода, нам платит клиент за выполненную работу, поэтому мы подумаем еще, прикинем, что уже узнали и что еще надо бы разведать. Итак…

Я отхлебнула немного остывший кофе.

Пойдем с самого начала, притом таким путем, которым мы еще не ходили. Итак, что мы имеем, что нам удалось нарыть? Живет себе какая-то дамочка, владелица ателье Элеонора Браун. Ателье она создала сама, держит там швей и бухгалтера, со всеми в хороших отношениях, почти подруги. Фасоны платьев придумывает оригинальные, платья эти неплохо продаются, бизнес, как я понимаю, идет в гору. Да, все это хорошо, даже слишком. Почему? Потому что когда все очень хорошо, то лично меня это всегда настораживает. Замуж Элеонора почему-то не выходит, детей у нее тоже нет. Но вот в тридцать с лишним лет она все-таки встречает какого-то вдовца со взрослой дочкой. Поздновато, но семья у женщины появляется. Опять все хорошо? Опять. И вот тут-то и начинаются те самые ожидаемые неприятности, которые должны были случиться, потому что все время одно только «хорошо» продолжаться не может. Об этом говорит мой жизненный опыт.

Так, и что же у нас случилось из разряда неприятностей? Вернее, у нее, у этой хозяйки ателье. А случилось то, что однажды наша везунчик Элеонора внезапно овдовела. Ее муж умер. От чего? А кто его знает? Может, от старости? Хотя нет, он был не таким уж и стариком, если его дочери было немногим больше двадцати. Да и замуж за дряхлого немощного старца молодая Элеонора вряд ли бы вышла. Значит, надо будет спросить об этом у Капитолины при следующей встрече.

Пойдем дальше. Значит, Элеонора наша овдовела, а потом возьми и сама пропади! Прямо как в плохом детективе. Как пишут в криминальных сводках, «ушла из дома и не вернулась…». Два месяца ее искали… искали-искали… Может, просто плохо искали? Да, но я теперь тоже вот ищу-ищу наших фабричных потеряшек, а толку-то?!. И нашли потом нашу дамочку в морге. Капитолина к этому времени написала заявление в полицию о пропаже мачехи. И вот ее пригласили в морг опознавать тело. И не просто тело, а изуродованное тело, у которого лица практически не было… Да, теперь пошли просто какие-то ужастики вместо «все слишком хорошо». Ужастики… Ужастики…Что нам сказала бедная сиротка Капитолина? «Я с большим трудом опознала в ней Элеонору…» Так-так-так. И Юрий Корольков опознавал в морге какую-то женщину с точно такими же повреждениями лица. Тоже ни носа, ни глаз – сплошное месиво… Хорошо, что это оказалась не его мать! А впрочем, почему хорошо? Не его мать, так кого-то другого! Или жена… или… Да, кто-то еще живет и не знает, что в его дом пришло горе…

Однако вернемся к нашей Капитолине. Сегодня за обедом она пыталась уверить меня, что сама придумывает фасоны платьев и других изделий, а шьют их ее работницы. Но Ольга-бухгалтер говорила совершенно обратное: не любила девчонка шить, не умела и даже учиться не хотела! Все это мне кажется очень странным. По всему видно, что Капитолина беззастенчиво врет. Надо бы поделиться этим с Андреем, может, он подкинет идейку? А что мне пока делать? Наверное, продолжать копать вокруг загадочного ателье, следить за молодой хозяйкой и ее любвеобильным другом. Нарою побольше сведений, потом сядем с Мельниковым на досуге и что-нибудь со всем этим сделаем.

Я посмотрела на часы: время было позднее, у меня слипались глаза. Даже кофе не помогал взбодриться. Все, решено! Сейчас отправляюсь спать, а завтра с утра – на улицу Колокольцева…

На следующее утро я снова подъехала к дому номер сто сорок один по улице Колокольцева. Как и в прошлый раз, около десяти парочка показалась во дворе. Капитолина с Тарасом сели в машину, доехали до продовольственного ларька, находящегося недалеко от их ателье. Капитолина, как и в прошлый раз, сходила за продуктами и купила четыре пакета кефира, буханку ржаного хлеба, четыре банки кильки в томате и пачку самого дешевого чая. Я снова следила за ней, ходя буквально по пятам. Зачем она покупает