Его встретил помкомвзвода, доложил: начальник установки после дежурства отдыхает, инженер — на крыше с дежурной сменой, группа сержанта Горелова в лаборатории. Происшествий за прошедшие сутки на «дозоре» не случилось.
Осинин решил посмотреть, как действует установка во время налета. Но восхождение по широким лестницам оказалось настолько трудным, что перед последним пролетом Сергей, тяжело, прерывисто дыша, лег прямо на площадку. Он уже сожалел о затее, а когда заставил себя встать и двинулся по ступеням вверх, послышался сигнал отбоя воздушной тревоги.
Осинин вышел на крышу, ветер хлестанул по лицу так, что перехватило дыхание.
Дверь аппаратной открылась, из нее показался Горелов, натягивающий телогрейку. Он жмурился, словно вышел из подземелья. Горелов теперь был начальником радиомастерской, а по совместительству выполнял обязанности помощника начальника установки по техчасти. Он успел подружиться с Осининым, который искренне привязался к неунывающему выдумщику инженеру.
— О, кого я вижу! Добро пожаловать в наши пенаты! — обрадованно приветствовал Осинина Горелов.
— Пошли в твои апартаменты.
Под лабораторию телевизионных работ было отведено небольшое помещение в верхнем этаже здания. Горелов натаскал сюда детали, аппаратуру, оставшиеся после ликвидированного НИИ телевидения. Пробил и с трудом перевез он и телевизионную испытательную установку «КИТУ» с завода «Радист», где она бездействовала.
— Кстати, ты послал авторскую заявку в Комитет по делам изобретений? — спросил Осинин.
— Описание подготовил. Все некогда…
— Не тяни, — Осинин взял исписанные мелким почерком листы, на которых выделялись обведенные рамочкой формулы и схемы, изображающие одну и ту же катодно-лучевую телевизионную трубку. «Да, это совершенно иной метод передачи информации, — удовлетворенно подумал он. — Потери времени практически сведены к нулю. Развертка получится кругового обзора. То, что «видит» «Редут», сразу же будет воспроизводиться на телеэкранах, оборудованных на командных пунктах. И не в линейном изображении, которое сейчас с трудом приходится разгадывать старшим операторам. А сразу можно сверять отметки-импульсы от целей на карте…
— Слушай, Эдик, а ведь тогда мы сможем наводить наши истребители на воздушные цели. Только командуй пилотам: вперед, братцы, в такой-то квадрат, бейте там стервятников…
— Пока братцы в этот квадрат прилетели, гансы уже фьюить — ив другом месте.
— Но на КП увидят их маневр и уточнят задание нашим пилотам, — не сдавался Осинин.
— Как уточнят? Ведь если даже по рации, и то нужны минуты. Ну, пусть даже минутки. А фрицы тем временем улизнут. Тем более что «Редуты» не выдают такую важную координату, как высоту. Вот я и мечтаю: поставлю свои телевизоры на Басковом, потом установлю их на самолеты! Летчик на борту будет видеть то же, что и операторы на земле наблюдают. Тут уж он не промахнется!
— Размах у тебя! — присвистнул Осинин.
— А тебе почему бы не взяться за конструирование высотной приставки? Тогда «Редут» сможет определять высоту полета цели.
Думал о создании высотной приставки Осинин уже давно. Рассказал об этой идее Червову. Вопрос упирался в одно: не было макета, на котором можно проводить эксперименты. А заниматься им недосуг: надо завершить сборку «Редута» на заводе. Нужны радиоулавливатели за Ладогой. Очень нужны.
— Легко сказать «взяться», — только и ответил Осинин Горелову.
…К штабу он шел не спеша, экономил силы. Из головы не выходил разговор с Гореловым. «Сборка новой установки бригадой Пал Палыча отнимает у всех много сил и времени. Правда, она вот-вот будет готова. А дальше что? Если в цехе найдется в запасе генераторная лампа, то можно еще один «Редут» собрать!»
У проходной он встретил Нину и разволновался не на шутку.
— Прости, что не нашел случая раньше найти тебя… Сказал и смутился, увидел, как округлились ее глаза, от изумления застыло лицо. Заблестели слезы, она замерла, по-бабьи прижав кулачки к груди. И вдруг Нина уткнулась ему в плечо. Спина ее вздрагивала, он гладил ее и шептал:
— Все будет хорошо!
Нина взяла его под руку, но, сделав несколько шагов, отстранилась:
— Повисла на тебе, бесстыжая, а ты сам еле ноги волочишь. Извини.
— Ну что ты, — остановился Осинин и опустил голову. Он попытался ей возразить, но Нина прижала кончики своих пальцев к его губам:
— Молчи. Я все понимаю, спасибо, что душа твоя не замерзла. С наступающим тебя Новым годом! Постой здесь, пока я уйду. И сохрани тебя судьба…
Из докладной записки командования корпуса ПВО товарищу Жданову А. А.:
«Ваше указание о сборке в цехах бывшего радиозавода установки РУС-2 выполнено. Принято решение придать ее Свирскому бригадному району противовоздушной обороны под кодовым названием «Редут-8» и развернуть в районе Волхова… По мнению инженера отдельного радиобатальона, который руководил сборочными работами и испытанием станции, имеется возможность изготовить еще один радиоулавливатель самолетов… К работам приступаем немедленно…»
Глава IX
— Алло?! Герд, у меня для тебя приятная новость!
— Слушаю, Эрнст!
Только что пришло донесение: Физик вышел на Племянника! В контакт пока не вступил, наблюдает…
— О, майн готт! Чего он тянет! Но я рад, рад, Эрнст, спасибо! Значит, как мы и предполагали, Племянник не забыл уроки «Айзсарги», сообщил свои координаты через почтовый ящик.
— Да, Герд. Физик видел, как Племянник входил в проходную радиозавода.
— Отлично!.. Но почему Физик медлит? Черт побери, я всегда говорил, что он слизняк.
— Ты прав, он опасается вступать в контакт, боится провала…
— Что-о?! Племянник на подозрении? Или есть основания не верить ему? Эрнст?!
— Успокойся, Герд, все проще. Племянник, как считает Физик, — мелкий спекулянт и воришка. Физик думает, что рано или поздно он попадется на этом.
— Тем более, в таком случае надо действовать решительно! Нам, милейший Эрнст, нельзя терять ни минуты. Физик должен завербовать Племянника и приступить к операции. Понятно?
— Яволь, шеф, будет исполнено!..
Мухин мерз у забора хлебозавода. «Придет же он наконец, курва! — выругался он про себя. — Вторую ночь дубею на морозе. Ну, держись, племянничек, уж я за все ласки твоего дядечки с тобой рассчитаюсь! Прибежишь, сволочь, никуда не денешься. Желудок запоет — прибежишь…»
Мухин ждал Заманского. Он давно следил за тем, только не знал, почему тот сутками торчит на радиозаводе. Но когда Заманский выскакивал из проходной, то шнырял по одним и тем же улицам: днем шел на рынок, где среди спекулянтов он был, видно, своим человеком, ночью — к пекарне, где подстерегал со специальным крюком машины или подводы с хлебом. Наловчился, подлец, хоть буханку, но украдет. Но в последнее время и Племяннику пришлось потуже затягивать ремень. Мухин услышал случайно, как он жаловался своему дружку по рыночным махинациям: мол, то ли дело, когда баранку крутил, сам себе хозяином был. А теперь каждая отлучка из части опасна.
