— Не лучше ли нам прикончить этого? — предлагает кровожадный Барахо, указывая на Фелима — к счастью, не сознающего, что происходит вокруг.

— Мертвый не выдаст! — присоединяется другой заговорщик.

— Наоборот, мертвый-то и выдаст, — возразил Диас. — И зачем? Он и так не лучше мертвого, пьяница несчастный. Пусть себе живет. Я подрядился убить только его хозяина. Идите-ка, Барахо. Быстрей, быстрей! Отправляйтесь на обрыв. Дон Морисио может появиться с минуты на минуту. Надо действовать без промаха. Может быть, нам никогда больше не представится такой случай. Лезьте на обрыв. При таком освещении вы увидите его издалека. Как только заметите его, бегите к нам. Не мешкайте, чтобы мы успели устроить засаду у кипариса.

Барахо подчиняется, но с видимой неохотой. Ему не повезло в прошлую ночь — он много проиграл в монте Эль Койоту, и ему хочется отыграться. Он хорошо знает, чем займутся его товарищи.

— Быстрей же, сеньор Висенте! — командует Диас, заметив его колебания. — Если мы потерпим неудачу, вы потеряете больше, чем могли бы выиграть в монте. Идите же! — продолжает Эль-Койот подбадривающим тоном. — Если он не появится в течение часа, кто-нибудь сменит вас. Идите!

Барахо подчиняется; выйдя из хижины, он направляется на свой пост — на обрыв.

Остальные располагаются в хижине, где они уже зажгли свечу. На столе перед ними появляется не ужин, а колода испанских карт — неизменный спутник каждого мексиканского бродяги. Дама и валет уже на столе, и игра в монте начинается. В азарте игры незаметно летит время. Проходит час…

Эль-Койот держит банк.

Крики: «Дама бита!», «Валет выиграл!» — то и дело раздаются в стенах хижины, обтянутых лошадиными шкурами. Серебряные доллары звенят на столе. Тихо шуршат карты.

Но вот игру прерывает громкий вопль.

Это вскрикнул очнувшийся пьяница, обнаружив странное общество, собравшееся под крышей хакале.

Игроки вскакивают из-за стола, и все трое обнажают мачете. Жизнь Фелима висит на волоске.

Только случайность спасает ирландца.

В дверях появляется запыхавшийся Барахо.

Собственно говоря, никакие объяснения не нужны, но он с трудом шепчет:

— Едет! Уже приближается к обрыву… Скорей, друзья, скорей!

Ирландец спасен. Убивать его нет времени, даже если бы это и имело смысл. Им предстоит более выгодное убийство.

Через несколько секунд ряженые уже у подножия откоса, по которому должен спуститься всадник.

Они устраивают засаду под большим кипарисом и ждут приближения жертвы.

Скоро раздается топот копыт. Слышен стук подков, но звуки долетают неравномерно, точно лошадь скачет по неровной поверхности. Наверно, всадник спускается по откосу.

Но его еще не видно. Склон погружен во мрак, так же как и затененная деревьями речная долина, и лишь рядом с тем местом, где прячутся убийцы, лежит узкая полоса лунного света. Но тропа проходит не там. Всаднику придется проехать в тени кипариса.

— Не убивайте его! — шепчет Мигуэль Диас повелительным тоном. — Он мне нужен живым — часа на два. У меня есть на то свои причины. Хватайте его и лошадь. Это не опасно — ведь мы нападем неожиданно и застигнем его врасплох. А если он будет сопротивляться, мы его пристрелим. Но первым стреляю я!

Сообщники обещают выполнить этот приказ.

Скоро им предоставляется возможность доказать искренность их обещания. Тот, кого они ждут, уже спустился с откоса и въезжает в тень кипариса.

— Клади оружие! Слезай! — кричит Эль-Койот, хватая лошадь под уздцы, а трое остальных бросаются на всадника.

Тот не оказывает никакого сопротивления — не отбивается, не хватается за нож, не стреляет и даже не вскрикивает от негодования.

Перед ними — всадник, твердо сидящий в седле; они касаются его руками, но он словно ничего не чувствует.

Сопротивляется только конь. Он становится на дыбы, пятится и тянет за собой нападающих прямо в полосу лунного света.

Боже милостивый! Что это такое?

Мексиканцы все, как один, отшатываются, с криком бросаются прочь. Это крик дикого ужаса.

Ни секунды дольше не остаются они под кипарисом — они бегут со всех ног к чаще, где привязаны их лошади.

С лихорадочной поспешностью они вскакивают в седло и быстро мчатся прочь.

Они увидели то, что поразило ужасом и более отважные сердца: они увидели всадника без головы.

Было ли это привидение? Ведь не могло же это быть человеком!

Такой вопрос задавали себе Эль-Койот и его охваченные ужасом товарищи. Об этом же спрашивал себя и перепуганный Фелим, пока у него совсем не помутилось в голове от неоднократного обращения к бутыли и он не забыл на время свои страхи.

О том же думали и сто других людей, которые видели всадника без головы, — те, кто ехал с майором.

Этот жуткий призрак появился перед их глазами в более ранний час и в месте, которое отстояло на пять миль дальше к востоку.

Он появился с запада, — солнце слепило им глаза; они различили только его силуэт и не увидели ничего, что делало его похожим на Мориса-мустангера.

Фелим смотрел на всадника без головы, стоя спиной к заходящему солнцу; ирландец заметил в нем большое сходство со своим хозяином, хотя и не был уверен, что это действительно он.

Четыре мексиканца, знавшие Мориса-мустангера по виду, взглянув на странного всадника при свете луны, пришли к тому же заключению.

И Фелим и мексиканцы испытали при виде всадника без головы дикий ужас.

Хотя участники поисков и не были так напуганы этим загадочным явлением, но и они не знали, как его объяснить.

До момента его исчезновения никто из них и не пытался искать объяснения, если не считать шутливого замечания техасского старожила.

— Что вы об этом думаете, господа? — спросил майор, обращаясь к своим спутникам. — Признаюсь, я совершенно озадачен.

— Проделка индейцев? — предположил кто-то. — Приманка, чтобы завлечь нас в засаду?

— Плохая приманка, сказал бы я, — заметил другой. — Меня, во всяком случае, такая приманка не привлечет.

— Я полагаю, что индейцы тут ни при чем, — сказал майор. — Что ты по этому поводу думаешь, Спенглер?

Следопыт только покачал головой.

— Может ли это быть переряженный индеец? — снова обратился к нему майор.

— Я знаю не больше вашего, майор, — ответил следопыт. — Наверно, что-нибудь в этом роде. Одно из двух: либо это человек, либо чучело.

— Конечно, это чучело, — отозвались несколько человек с заметным облегчением.

— Кто бы он ни был — человек, дьявол или чучело, — заявил член отряда, первым высказавший свое мнение, — я не вижу, почему бы нам не узнать, куда ведет его след, если, конечно, он оставляет следы.