рукоятку «вальтера». Два выстрела в головы, и всё. Справишься, Земляков.
— Вот они! — крикнул роттенфюрер, глядя куда-то в темноту. К самолету подкатила кургузая легковушка. Выскочили двое, бросились к трапу. Камуфляжный охранник, помогая офицеру подняться, швырнул внутрь самолета чемодан, роттенфюрер подсадил женщину в военном, чересчур длинном плаще.
«Во дают», — ошеломленно подумал Женька, притиснутый к ящикам. Двигатели взревели, самолет медленно покатил, опасно раскачиваясь на неровностях взлетной полосы.
— Трап! — вопил Стас, пытаясь отстранить здоровяка-автоматчика от двери.
Общими усилиями втянули трап и задраили дверь. Моложавый майор, судя по выпушке погон горный егерь, обессиленно упал на неудобное сиденье. Дама вжалась в промежуток между ящиками, машинально пыталась оправить полы плаща. Автоматчики ерзали, протискиваясь в хвост самолета. Повалились на ящики с приглушенными проклятиями, — самолет сильно тряхнуло, едва не опрокинуло. И тут же перестало трясти — взлетели. Женька поднялся с четверенек, — хорошо хоть ящики на спину не посыпались. Немка держалась за ушибленный лоб.
— Ефрейтор, черт возьми, очнитесь и разместите нас как-нибудь! — прокричал майор.
Женька вспомнил, что ефрейтор — это, собственно, он сам.
— Сейчас, господин майор, одну секунду.
Стаса не было, Женька, качаясь, добрался до двери летной кабины. Диверсионная группа дружно пялилась куда-то в сторону левого крыла.
— Эй, у нас полно пассажиров! Сейчас придется объяснять, почему мягких диванов не предоставили, — пытаясь не орать, сообщил Женька.
Все зачарованно продолжали пялиться за борт, только радист стянул с головы один из наушников:
— Ты только глянь…
За левым крылом было светло. Поднималось облако белого мерцающего света — чудовищный коктейль сгущенного керосина, пальмитиновой кислоты, щелочных металлов и еще черт знает чего сработал. Казались крошечными насекомыми силуэты самолетов на аэродроме: остроносые гниды «мессершмиттов», носатые «фоккеры»-штурмовики, мерзопакостные «штуки», только что приземлившийся грузовой «юнкерс». Сиял живой огонь, тек узкими языками к краю взлетной полосы, к Казачьей бухте.
— Твою… минута какая-то оставалась… — пробормотал завороженный радист.
Женька опомнился:
— У нас в хвосте двое автоматчиков. Еще майор с пистолем и чучундра какая-то.
— Иду, — Катрин, не отрывая взгляда от стекла кабины, сдвинула предохранитель «парабеллума».
— Эй, тут осторожнее нужно, — побледнел радист.
— Справится девочка. Со стволом родилась, — безмятежно заметил Валша. — Насчет баков…
— С первого раза усвоила, — сварливо заверила Катрин. — Парни, по крыльям не стрелять. Автоматную стрельбу вообще забудем.
Стас достал пистолет:
— Может, до посадки подождем?
— Обязательно, подождем. Если фрицы не сообразят, что не на тот рейс уселись. Я их краем глаза видела, но, похоже, ушлые… — Катрин сунула «парабеллум» под жакет. — По обстоятельствам, мальчики…
Стас принес пассажиру и даме относительно чистый брезентовый чехол, показал, где фляга с водой. Майор уставился на возникшую Катрин:
— Russin?[37]
— Persönliche Bitte des Herrn General,[38] — нагло заверил Женька.
— Generals Konrad?[39] — изумился майор.
Женька дипломатично и многозначительно пожал плечами. Лучше не уточнять. И так сплошь дурная импровизация.
Катрин присела у носилок, обтерла влажной тряпкой губы раненого. Подполковник в сознание не приходил, дышал тяжко, лопались на губах крошечные пузырьки. Самолет вибрировал, — уходили от аэродрома, прижимаясь к самому морю, — вверху, над Херсонесом, начался ад. Еще был виден белый мертвенный свет «маяка», над ними панически шарили по небу лучи прожекторов, мелькали силуэты многочисленных самолетов. Вспухали чудовищные разрывы.
Женька устроился у иллюминатора. Автоматчики выглядывали из-за ящиков, пытались разглядеть русскую. Что-то не расслабляются. Нехорошо.
Женька свесил голову:
— Raucht bloss nicht.[40]
Пятнистый оглянулся, эсэсовцы зашептались. Снова уставились в спину светловолосой русской. Как Катька может вытерпеть? Чувствует ведь, она вообще к взглядам страшно чуткая.
Может, обойдется? Просто глазеют на красивую девушку. Фронтовики изголодавшиеся. Хотя эта, немецкая, тоже нечего. В плащ кутается, но видно, что эффектная. Волосы красивые. Хотя у Иришки рыжесть поприятнее будет. Эта лисичья какая-то…
— Sie hat eine Pistole! Partisanin![41] — закричала лисица с ужасным акцентом.
К сожалению, автоматчики ее поняли. Пятнистый откинулся за ящики, его товарищ дернул из-под ног автомат.
Женька выстрелил ему в спину. Еще раньше Катрин успела дважды выстрелить — из-под руки, практически не разворачиваясь. Череп роттенфюрера разлетелся кровавыми брызгами. Женька успел заметить отверстие у него между лопаток, оставленное своей собственной пулей, но тут из-за ящиков высунулся угловатый ствол МР-43…
Каким чудом удалось успеть свалиться вниз, Женька так и не понял. Скорчился за пирамидой ящиков. Над головой взвизгивали, рикошетили пули. Короткая очередь показалась нескончаемой. Женька крепко рассадил правую кисть об окованный угол ящика, «вальтер» в руке почти не ощущался. Пальнуть поверх ящика? До «пятнистого» метр с небольшим. Сквозь ящики прошьет?
Содрогнулась пирамида ящиков, — сапог едва не задел Женьку по уху, — мелькнули коленки, обнаженные вздернутой форменной юбкой. Катрин что-то крикнула, — Женька не расслышал, вскочил на ноги. Успел увидеть, как начальница отбивает-поднимает автоматный ствол вверх. В полумраке плеснул факел короткой очереди, испятнал обшивку потолка горстью пробоин. Катрин сцепилась с «пятнистым». Тот прохрипел непонятную гадость, пытался упереться ладонью в подбородок девушки, отшвырнуть, но сержантша держалась как клещ, давила на горло локтем. Женька дотянулся до автомата, вывернул из руки эсэсовца.
— Назад! — зарычала Катрин, каким-то чудом удерживаясь на крепком мужчине.
Куда назад?! А, майор…
Женька метнулся назад по узкому проходу. Ящики раскачивались — Стас и немец-майор пытались вдолбить друг друга в секретный груз. Дибровицкому приходилось плохо: на нем сидела еще и баба, двумя руками драла за волосы.
Чуждую дамочку Женька отшвырнул, ухватив за плащ, немца тщательно — не дай бог серьезно повредить, наверняка пригодится — приложил прикладом. Штурмовая винтовка, так похожая на «Калашников», в руках казалась куда как увесистее. Майор, схлопотав по затылку, ахнул и обмяк. Баба, растрепанная, но все равно на удивление красивая, неловко сидела под сиденьем, одной рукой копалась под плащом, другой прикрывала разодранный на колени чулок.
Глупо, но парни отчего-то завороженно смотрели, как она достает оружие. Из плаща появился короткоствольный револьверчик. Игрушечный такой — Женька такие только в кино видел. Красавица, скривив губы, трясущейся рукой вскинула игрушку. Дибровицкий, нашаривший под ящиками свой пистолет, почему-то так и не попытался выстрелить первым. Да и сам Женька вскинул автомат, пытаясь прикрыться
