Ранд наконец перестал метаться во сне, и Мин задержала дыхание в надежде, что этого больше не повторится. Подобрав под себя ноги и закутавшись в шерстяное одеяло, она сидела в кресле в углу комнаты, как всегда делала, когда читала книги. Мерцавший свет крохотной лампы, плясавший на соседнем столике, освещал стопку ветхих книг. «Осыпающаяся глина», «Заметки и Замечания», «Памятники Прошлого». В основном это были сочинения по истории.

Ранд тихо вздохнул, но не проснулся. Мин перевела дыхание и откинулась на спинку кресла, отметив пальцем место, на котором остановилась в «Думах» Пилатеоса. Хотя ставни были закрыты на ночь, ей слышался легкий шум ветра в сосновой хвое. В комнате чувствовался едва заметный запах дыма. Благодаря находчивости Авиенды возможная катастрофа причинила лишь небольшое беспокойство. Хотя ее за это не наградили. Хранительницы Мудрости продолжали нагружать ее работой, как купец своего единственного мула.

Несмотря на то, что уже некоторое время они находились в одном лагере, Мин не удавалось приблизиться к Авиенде, чтобы побеседовать по душам. Она не знала, что и думать об этой женщине. Им удалось немного сгладить возникшую напряженность – за оосквай, тем самым вечером. Но за один день невозможно стать друзьями, и ей определенно было не по себе от сложившейся ситуации.

Мин снова посмотрела на Ранда, лежавшего на спине с закрытыми глазами. Наконец-то он начал дышать ровно. Его левая рука лежала поверх покрывала, выставляя напоказ культю. Мин не понимала, как он ухитрялся спать с этими ранами в боку. Всякий раз, когда она думала о них, она испытывала боль, которая была частью скрученного клубка эмоций Ранда где-то внутри ее сознания. Она научилась не замечать боль. Ей пришлось. Ему было гораздо труднее. Она не понимала, как он мог выносить эти муки.

Хвала Свету, она не была Айз Седай, но каким-то образом она была с ним связана. Это было удивительно: она знала, где он находится сейчас, знала, когда ему плохо. Ей удавалось сдерживать эмоции Ранда, не поддаваться им, кроме тех моментов, когда они были в плену страсти. Но какой женщине не хотелось бы отдаться страсти в такие моменты? Это был чрезвычайно… волнующий опыт – иметь связь, позволявшую одновременно чувствовать собственное влечение и ту неистовую огненную бурю, которая передавала, как сильно Ранд желал ее.

Эти мысли заставили ее покраснеть и, чтобы отвлечься, она придвинула к себе томик «Дум». Ранд нуждался во сне, и она не хотела ему мешать. Да и потом, необходимо было продолжить изучение, хотя Мин и пришлось столкнуться с умозаключениями, которые не пришлись ей по вкусу.

Все эти книги раньше принадлежали Гериду Филу, милому старому ученому, присоединившемуся к школе Ранда в Кайриэне. Мин улыбнулась, вспомнив его рассеянную манеру говорить и запутанные, но оттого не менее блестящие рассуждения.

Сейчас же Герид Фил был мертв, убит, разорван на части Отродьем Тени. Он отыскал что-то в этих книгах, что-то, о чем собирался сообщить Ранду. Что-то о Последней Битве и печатях на Узилище Темного. Фила убили до того, как он успел передать эти сведения. Возможно, это было случайностью; быть может, эти книги не были связаны с его смертью. Но, может, причина была именно в них. Мин твердо решила найти ответы. Ради Ранда и ради самого Герида.

Она отложила «Думы» и взяла в руки «Размышления Среди Развалин», труд, чей возраст превышал тысячу лет. Она заложила место в книге тонкой полоской бумаги, той самой запиской, ныне сильно истертой, которую Герид послал Ранду незадолго до смерти. Мин повертела ее в своих пальцах, в который раз перечитывая короткий текст.

«Вера и порядок дают силу. Не начинай строить, не расчистив площадку. Придешь в следующий раз – все объясню. Девчонку не приводи, уж больно хорошенькая».

Она выяснила, что после прочтения этих книг она стала понимать его образ мышления. Ранду нужна была информация о том, как запечатать Узилище Темного. Нашел ли Фил то же самое, что, как ей казалось, нашла она сама?

Она покачала головой. Чем она занималась, пытаясь решить научную загадку? Но кто мог заменить ее? Для этого куда больше подошла бы сестра из Коричневой Айя, но кому из них можно доверять? Даже те, кто принесли клятву Ранду, могли решить, что в его же интересах будет лучше, если они будут держать свои открытия в тайне от него. Сам Ранд был слишком занят, к тому же в последнее время он был слишком взвинчен, чтобы читать книги. Поэтому оставалась только Мин. Она начала по кусочкам воссоздавать то, что ему предстоит сделать, но многое – очень многое – еще было неясно. Она чувствовала, что приближается к разгадке, но беспокоилась о том, как открыть это Ранду. Как он это воспримет?

Мин вздохнула, просматривая книгу. Она никогда бы не подумала, что именно она, изо всех женщин в мире, будет сходить с ума по какому-то мужчине. И вот, пожалуйста: она следует за ним повсюду, ставя его интересы выше своих собственных. Однако это не значило, что она была его домашней зверушкой, что бы там не говорили некоторые люди в лагере. Она сопровождала Ранда потому, что любила его, и знала – действительно знала – что это чувство взаимно. Несмотря на суровость, которая все больше искажала его личность, несмотря на гнев и безрадостность его жизни, он любил ее. И потому она делала все что возможно, чтобы ему помочь.

Если бы ей удалось поспособствовать решению этого единственного вопроса, вопроса о том, как заточить Темного в Узилище, она достигла бы чего-то не только для Ранда, но и для всего мира. Не все ли равно, что солдаты в лагере ничего не знали о том, насколько она важна? Возможно, так даже лучше, что все считали, что она бесполезна. Убийца, который захочет напасть на Ранда, должен считать, что Мин не представляет опасности. Тогда-то он и познакомится с ножами, спрятанными в ее рукавах. Она не так хорошо обращалась с ножами, как Том Меррилин, но вполне достаточно, чтобы убить.

Ранд заворочался во сне, но потом успокоился. Она любила его. Не она сделала этот выбор, но ее сердце – или Узор, или Создатель, или что там управляло этими вещами – решили все за нее. Теперь же