Отец вложил ее руку в руку епископа.

— Она еще так молода, милорд, — сказал он. — Совсем девочка.

— Она будет прекрасной и достойной королевой Англии, — сказал Адам Орлтон, епископ Гирфордский.

Филиппа сразу возвысилась в собственных глазах — ведь теперь она уже нареченная короля, его невеста.

Ее сестры тотчас затараторили о предстоящем замужестве, и она с облегчением почувствовала, что в их речах нет и тени обиды или зависти. Пожалуй, только на личике Изабеллы было написано некоторое разочарование, что это произошло не с ней, но она ведь еще совсем ребенок, ей кажется, что стать королевой это так забавно и интересно.

— Я была уверена, что выберут тебя, — сказала Маргарет. — Ведь вы одного возраста.

— Да… — откликнулась Филиппа, продолжая испытывать неловкость. — Я тоже не сомневалась, что это будешь ты, — сказала Жанна. — Когда он был здесь, то больше всего говорил с тобой. Разве ты забыла?

О нет, она не забыла! Но и не делилась ни с кем своими воспоминаниями и надеждами.

— А я думаю, он забыл обо всех нас, как только очутился у себя в Англии, — сказала Маргарет. — Там такое тогда творилось! А потом что-то случилось, и он стал королем. Так что ему было вовсе не до нас… Очень странно правда, враждовать с отцом?

Филиппа почувствовала, что должна заступиться за жениха.

— У него были причины, — сказала она.

— Может быть, но все равно он должен был сам просить тебя стать его женой, а не поручать какому-то епископу.

С этими словами, которые Маргарет произнесла с искренним возмущением, Филиппа была согласна: ей было нелегко выдержать то, что недавно произошло. Не надо бередить душу недоумением и обидой. Ни к чему хорошему это не приведет. Нужно восстановить былую дружбу… былые чувства и постараться держать себя так, словно ничего неприятного не случилось, словно они с Эдуардом вообще не расставались.

Она должна, обязана быть счастливой, позабыть о роли, какую сыграл епископ, и о том, что лишь случайно, благодаря совпадению в возрасте, стала невестой короля Англии.

Опасность затаенной обиды она, кажется, сумела отогнать от себя, но опасность, о которой ее предупредили родители, еще не была убрана с ее пути к счастью.

— Ты уже знаешь, — поведал ей отец, — что твоя мать и мать короля Эдуарда — двоюродные сестры. Их отцы были сыновьями французского короля Филиппа Третьего. Это означает, что между тобой и Эдуардом существует достаточно тесное родство и папа римский в таких случаях должен давать особое разрешение.

— Боже, а если он не разрешит? — воскликнула Филиппа в отчаянии.

Мать попыталась утешить ее.

— Такое вряд ли случится, — сказала она. — Мы сегодня же посылаем гонцов в Авиньон и надеемся на благополучный исход.

Она не знала, что с этой же миссией туда должен отправиться и епископ Гирфордский по поручению короля Эдуарда.

Снова бедная Филиппа проводила дни и ночи в непрерывном волнении. Как хотелось ей, чтобы Эдуард в это время был с ней, разделил ее беспокойство! Как мечтала она увидеть его, услышать слова утешения!..

Все окончилось благополучно. Папа римский не отказал королю Англии, разрешение было получено, и теперь король желал, чтобы бракосочетание состоялось как можно скорее: оно должно быть заключено заочно, по доверенности, для чего в замок графа Эно он пошлет своего представителя. А после брачной церемонии супруге короля надлежит сразу же прибыть в Англию. Такова воля Эдуарда III.

В замке графа начались спешные приготовления. Вот-вот должен был прибыть епископ Личфилд, доверенное лицо короля.

Каждое утро, просыпаясь, Филиппа прежде всего начинала убеждать себя, что все, случившееся с ней, истинная правда. Она считала дни до того момента, когда увидит наконец Эдуарда, и радость будущей встречи омрачалась лишь легкой тенью воспоминания о том, КАК ее будущий супруг обставил предложение о браке.

У графини были другие заботы.

— Твой отец, — говорила она дочери, — намерен богато экипировать тебя для поездки в Англию. Твой будущий супруг, хотя и король, не слишком богат, насколько мы знаем. Много денег они потратили на военные походы, и, кроме того, отец нынешнего короля предавался излишествам и был чрезмерно расточителен…

— Мне не нужно богатства, матушка.

— Дорогое дитя, так говорят все, кто любит.

Молитвенно сложив руки, Филиппа призналась:

— Я бы, наверное, умерла, если бы выбор пал не на меня.

— Милая дочь, не нужно так говорить, но я рада, что твои чувства к супругу столь сильны. Это дает уверенность в том, что, какие бы случайности ни ожидали тебя, любовь останется в сохранности и обогатит ваше существование.

Графине хотелось добавить еще несколько слов, хотелось предупредить дочь, что, наверное, не следует все же любить слепо и сразу открывать всю глубину своих чувств. Ведь Эдуарда она почти не знает — так же, как и он ее, оба они так молоды, так неопытны. Им всего по пятнадцать лет…

Но графиня не сказала этого.

— Дорогое дитя, — произнесла она, — я счастлива, что ты отправляешься к человеку, с которым уже знакома и кого любишь.

И она подумала при этом, что юный король не сможет устоять перед такой искренней, бескорыстной любовью и воздаст ей должное. Во всяком случае, она молит Бога, чтобы так произошло.

На этом мать и дочь разошлись по своим делам, которых было немало в эти суматошные дни.

Сестры Филиппы принимали посильное участие во всех приготовлениях — чаще всего оно выражалось в громких возгласах восхищения ее нарядами и украшениями.

— О! Настоящая королева!

— А что ты чувствуешь, сделавшись королевой?..

— Неужели ты вскоре покинешь нас? — с грустью спрашивала Маргарет, и Филиппа отвечала, что да, это так, и это единственное, что огорчает ее, потому что в остальном она счастлива. Хотя счастье свалилось на нее случайно, добавляла она, ибо избранницей короля — а вернее, епископа, — могла стать любая из них.

Шли дни, и грусть от скорого расставания с родным домом, с семьей все сильнее охватывала Филиппу. Неужели она не будет уже каждый день видеть отца и мать, милых сестер? Ей казалось невероятным, что такое может случиться.

— Вы должны приезжать ко мне в Англию, — говорила она им. — Как можно чаще.

Она забывала в эти минуты, что сестер ждет та же судьба — все они разъедутся из милого их сердцам замка Валенсьен, где были так счастливы под крылом у родителей. Но мать и отец, в чьих глазах тоже проглядывала печаль, понимали, что сестры, может быть, расстаются с Филиппой навсегда, но не говорили об этом, чтобы не огорчать дочерей.