— Я не буду чувствовать, что ты простила меня, не важно, что ты скажешь, если ты не позволишь мне заехать — пусть на две крошечные минутки, — чтобы только поцеловать тебя перед сном, ангел, если ты устала, — заявил он.

— Я совершенно не устала, — с восторгом ответила Фиона. — Бобби, я так хочу поехать в «La Vie en Rose»!

— Дай мне двадцать минут, чтобы я переоделся, и я буду у тебя.

Какой он милый, подумала Фиона. Не то что этот колючий ежик Фред Гардинер, который только и делает, что обижается. Она знала — он уже был готов ехать с ней, пока она не упомянула, что ждет Бобби.

Фиона соскользнула с кровати, забыв о головной боли, и стала по привычке быстро одеваться. К тому времени, как ей сообщили, что Бобби ждет, она была само очарование и шик в ярко-розовом пышном платье из органзы, усыпанном розовыми бриллиантами, и белоснежной норковой накидке. Фиона попросила, чтобы Бобби поднялся к ней в номер, и заказала бутылку шампанского. Ее сердце переполнилось весельем, когда он вошел в номер — настоящий аристократ в своем потрепанном, но прекрасно сшитом смокинге. Бобби подошел к ней и, не говоря ни слова, заключил в объятия. Ее пульс участился, а по крови разлилось блаженное тепло, когда он прижал свои губы к ее губам.

— И мне все равно, если я испортил тебе макияж.

— Я просто старалась не запачкать твой воротничок, — засмеялась Фиона и, достав носовой платок из сумки, вытерла мазок алой помады с его щеки.

Официант принес шампанское, но они едва успели выпить по бокалу, как Фиона стала торопить гостя. Бобби виновато признался, что отпустил шофера, но она весело поддразнила его:

— Ну так что? В твоем городе нет такси?

Фиона бросилась к телефону, отдавая тем самым властным тоном, который вызвал у Фреда непреодолимое желание сжать свои пальцы вокруг ее тонкой шеи, приказания: такси нужно немедленно и самый лучший столик в «La Vie en Rose».

— Все устроено, дорогой.

Казалось, прошло всего несколько секунд, как телефон зазвонил вновь. Бобби взял трубку. Такси их ждало, а столик для мисс Бартон заказан.

В «La Vie en Rose», выяснив, что Бобби не обедал, Фиона предложила ему огромные бифштексы. А может, он предпочитает мэрилендских цыплят? К ее удивлению, Бобби заявил:

— Я буду яичницу с ветчиной.

— Именно это я собиралась заказать для себя, — обрадовалась Фиона.

Последовала еще одна бутылка шампанского. Затем они танцевали, щека к щеке. Бледно-серый рассвет уже коснулся ночного неба цвета индиго, когда они покинули ресторан.

В такси Фиона неожиданно спросила, отдыхая от очередного поцелуя:

— Почему бы нам не пожениться?

Бобби убрал руки:

— Дело в том, что я не восстановленный в своих правах банкрот, а ты — миллионерша.

— Мы никогда раньше не позволяли моим деньгам вставать между нами, — расстроенно пробормотала Фиона, считая лишним добавлять, что впервые слышит о его банкротстве.

— Мы никогда раньше не разговаривали о женитьбе, — возразил Бобби. Он наклонился и поцеловал ее розовое ушко.

— Ты любишь меня или нет? — настаивала наследница.

— Глупый вопрос!

— Ну так о чем мы спорим?

Бобби пытался справиться с паникой: «Линда, вот я и попался». Но он тут же вспомнил о пачке неоплаченных счетов, украшающих его каминную полку, о своих родственниках, которые не торопились ему помогать…

Нельзя сказать, будто он не старался. Просто всю жизнь его преследовали неудачи. Ничего не получалось так, как он планировал. С самого рождения Бобби был поставлен в невыгодные условия, будучи лишь младшим братом красивого и блестящего Виктора Ивса, — маленький коротышка, который начал расти лишь после того, как ему исполнилось пятнадцать.

Ну а теперь настало время ему смеяться над теми, кто так охотно критиковал его, предсказывая, что «из молодого Бобби никогда не получится ничего путного». Он получит в жены самую богатую девушку в мире, к тому же красавицу!

— Здесь не о чем спорить. — Его голос был скрипучим. Он взял руку Фионы и слегка рассеянно поцеловал ее ладонь. — Если ты действительно хочешь меня…

— Ах, очень хочу, — выдохнула она. — Я хочу заботиться о тебе, Бобби, дорогой, — чтобы ты никогда больше не подвергал себя унижениям, вымаливая деньги у своих злобных родственников. Дорогой, у тебя снова будет собственная охота и гоночная машина. Но ты должен обещать мне, что не будешь участвовать в опасных гонках! В наш медовый месяц мы можем поехать на Бермуды. — Она спешила обрушить всю свою щедрость на любимого. — Ты как-то сказал, что именно это место ты хочешь увидеть больше всего.

— Правда, — кивнул Бобби. — Истинная правда.

Он чувствовал себя как трехлетний ребенок, который, раскрыв рот, слушает о том, какие сказочные подарки найдет в рождественском чулке.

— Я понимаю, что в Англии нельзя пожениться в церкви, если кто-то в разводе. Жаль. — Фиона печально вздохнула. — Мне кажется, белоснежная свадьба с маленькими хористами, поющими так трогательно, была бы просто чудесной. Мы можем это устроить где-нибудь на континенте?

— Нет необходимости! В Сити есть церковь, где венчают разведенных, — утешил ее Бобби.

— Чудесно! Дай мне подумать. Сейчас февраль. Что, если устроить свадьбу на Пасху? Мы не успеем раньше. Нужно купить новые вещи, да, кстати, я ведь обещала Синтии Вейн взглянуть на коллекцию дизайнера, которого она так восхваляет.

— Это, случайно, не Карлтон Грей? — поинтересовался Бобби.

— Да. По-моему, она называла это имя. Какой ты проницательный, милый.

— Да, я такой, — засмеялся Бобби.

Он не хотел рассказывать, что тоже заработал несколько гиней, отсылая своих знакомых и родственников к Карлтону, и уже сожалел, что Синтия оказалась проворнее его и первой отослала Фиону к этому дизайнеру.

— Так, значит, на Пасху? — настойчиво повторила Фиона.

— Естественно. Если ты хочешь.

— Думаю, это было бы хорошо. Бобби, милый, тебе бы понравился самолет в качестве свадебного подарка от меня?

— Не знаю, что я могу подарить тебе. У меня никогда не было счета у Картье.

Не заметив иронии в его словах, Фиона весело расхохоталась:

— Дорогой Бобби! У тебя божественное чувство юмора. Я знаю, нам будет ужасно весело вдвоем.

Бобби поцеловал ей руку. Фиона — очень милая девушка, и, если ее бравада деньгами иногда раздражала, как, например, сейчас, нужно было просто помнить, что она могла подарить любому из своих бойфрендов платиновые запонки или золотой портсигар с такой же легкостью, как они дарили ей коробку конфет или цветы.

Пока Бобби гладил ее пальчики, украшенные кольцами, вероломные мысли унесли его в крошечную квартирку на Слоун-сквер, где он провел сегодня наедине с Линдой чудесные час-полтора.

Как благоразумно они вели себя, он и Линда, с того самого дня, когда поняли, что любят друг друга. Это продолжалось уже три или четыре месяца.

— Я умираю от любви к тебе, Линда. Но ты ведь знаешь, у меня нет ни гроша, я по уши в долгах! А если ты осмелишься сказать, что зарабатываешь достаточно для нас обоих, я задушу тебя.

— Несмотря на мою любовь, Бобби, у меня нет намерения содержать тебя. Я рабочая лошадка, милый, и мужчина, за которого я выйду замуж, должен сам зарабатывать себе на жизнь, как и я. Меня никогда не привлекали бездельники-аристократы. Нет, мой милый, твоя американская наследница подходит