Наутро мы проснулись свободные и счастливые. Решили переправиться на другой берег Нила, туда, где проходит трасса на старинный город Кариму. Собрались и отправились на переправу.

Большая баржа, как и вчера, полная машин, ослов, овец и людей бесплатно перевезла всех на противоположный берег реки. Там находился «маркет» — небольшой базар, где в питии чая и поедании фуля проводили своё время немногие ожидавшие попутного транспорта куда-либо, в основном, вероятно — в Вади-Халфу.

Чем заняться первым делом? Конечно, едой! Так как у нас теперь были деньги, мы уселись в одной из едален и употребили сперва одну, а потом вторую и третью тарелки фуля. А оное кушанье в Судане делается так.

Как и в Египте, фуль (фасоль) живёт и постоянно варится в большом металлическом кувшине на огне или на углях. Порция фасоли выкладывается из этого кувшина в тарелку (миску) длинным половничком. Затем продавец берёт в руки стеклянную бутылку из-под пепси-колы и начинает донышком растирать варёную фасоль в кашицу. Затем к каше сей добавляют растительное масло, тёртый сыр и другие вкусности. К фулю прилагаются две толстые лепёшки хлеба, используемые для еды (ложек там не применяют). Такая порция стоит альф гиней (1000 фунтов, или 100 динаров, а для нас — примерно полдоллара). Из чувства коллективизма суданцы, если едят вместе, не заказывают раздельных тарелок фуля, а едят все вместе из большой миски.

Мы попросили вскипятить нам чай, и повар в харчевне с удовольствием выполнил нашу просьбу (это вам не Египет!). Когда же кипяток поспел, мы начали спорить, кто пойдёт за сахаром, и стоит ли его покупать или просить, и кто непосредственно этим займётся и т. д… Пока спорили, суданцы как-то постигли нашу проблему и подарили нам сахару. Другие суданцы подарили Андрею Петрову 500 фунтов, за которые он на этом же маркете приобрёл небольшой арбуз.

Здесь мы впервые увидели суданские монеты. В обращении ходят два вида монет: 100 и 50 фунтов. Как мы увидели, они тяжеловесны и напечатаны довольно грубо. Невооружённый глаз может заметить, что монеты имеют разную толщину — одни толстые, другие потоньше; попадаются и кривые — толстые только с одного края. Полтора века назад, когда здесь был дефицит разменной монеты, металлических дел мастера имели право чеканить мелочь самостоятельно. За день работы чеканщик изготовлял себе сумму денег, составлявшую его дневной заработок, который потом запускался в оборот. Сейчас деньги печатает государство, но кустарностью от сих денег веет до сих пор.

Солнце подогрело окружающий воздух, и мы вышли с маркета, желая добраться до последнего строения Правобережья и ожидать машину близ него. Вблизи маркета оказалась деревня, расположенная совершенно симметрично основной Донголе относительно Нила. Мы устроились в тени дерева близ последнего дома этой деревни, ожидая машину и радостей от местных жителей.

Радости не заставили себя долго ждать. Жители крайних домов заинтересовались нами. Некий седоусый дед в тюбетейке зазвал нас в свой дом, который был подозрительно безлюден, хотя под навесом стояло немало деревянных кроватей. Пока мы думали — «уж не хотель ли это?» — и пытались вести светскую беседу, из соседнего дома прибыло огромное железное блюдо, на котором стояло блюдо поменьше с фулем, был разложен хлеб и т. п. Мы воспользовались благами суданской земли, а потом вернулись переваривать эти блага под дерево, на трассу.

Наконец, пошла машина и провезла нас по пустыне километров пять. Оказалось, что вопрос с трассой на Кариму совсем не ясен. Через каждые двести метров в пустыне были расставлены железные столбики, отмечающие направление; но следы машин пересекали всю пустыню и близ столбиков совершенно не сгущались. Следующую машину мы ждали под каким-то колючим кустом, но когда она появилась, водитель оной сказал, что трасса на Кариму совсем не там. Мы собрались и вяло пошли по пустыне назад, в сторону Донголы, припоминая, что где-то из песка торчал загадочный, первый увиденный нами в Судане, дорожный указатель.

Там, около указателя, мы и остановились. Андрей Петров, научившийся к тому времени читать арабскую вязь, обнаружил на одной из двух металлических стрелок указателя искомую надпись «Карима». Тут мы и остановились, ожидая машину.

Однако машины исчерпались. Вечером мимо нас началось встречное движение местных жителей, едущих на ослах в свою деревню с полей. Удивляясь на нас, жители выдали нам полтора хлеба. Марутенков и Шарлаев восхотели покататься на ослах. Жители предоставили им такую возможность, и автостопщики удалились в пустыню, поскольку не смогли разобраться, как тормозить и как разворачивать осла. Впрочем, когда ослы заскучали, хозяева оных настигли их пешком, удивляясь на нашу необразованность.

Позиция, на которой мы ожидали машину на Кариму, была такова. Металлический столб с указателями, торчащий из песка, был нам опорой для тента, который защищал нас от солнечного зноя. Трасса представляла собой разрозненные колеи в песке, образованные машинами и ослами.

Вдали виднелись поля и огороды, питаемые, вероятно, водой из глубоких колодцев. Мы пошли к этим полям, желая найти там людей, сахар или другую пищу. К сожалению, две хижины, видневшиеся на полях, оказались нежилыми, и мы смогли лишь пополнить запасы воды из суданских глиняных кувшинов.

Поскольку вечер совсем окутал нас, мы развели костёр из ветвей кустарников, росших рядом. Всё же мы были не в настоящей пустыне — в нескольких километрах от нас протекал Нил, и это дало возможность кустарнику обильно расти в ложбине. Сварили суп из последних остатков египетского риса и картошки, а затем чай. Пока были дрова, мы поддерживали костёр, представляя, какому удивлению подвергнутся водители каримских машин, что проедут мимо нас. Но так как машин не было, мы легли спать.

В самом деле, сегодня был выходной день — пятница. Немудрено, что транспорта было немного. А вот завтра машины пойдут просто нескончаемым потоком с самого утра.