Я пришел к своей однокурснице за конспектами, а она занималась уборкой в комнате общежития. Майский вечер, на улице тепло, окна открыты для помывки, весь свет в комнате горит. Как же истинный джентльмен оставит даму в такую минуту? Короче, решил ей помочь с уборкой. То да се, потребовалось подтащить стол к окну, что я и сделал. Потом еще чего-то делали, пока не оказались лицом к лицу возле того самого стола. Ручки шаловливые, губы не ленивые… Она осталась без халатика, я тоже без одежды. На кровати лежали сваленные в кучу всякие вещи, убирать их оттуда и выключать свет как-то не хотелось. Так мы и оказались на столике. Хорошо, что он был не из хрупких… А напротив окна — еще одно общежитие, знаете, как они у нас стоят — окна в окна. Когда мы кончили и посмотрели в окно, то увидели море сигаретных огоньков в темных окнах. Кто-то даже крикнул — 'НА БИС'. Что мы и сделали, причем ощущения были настолько остры у обоих, что мы стонали и кричали на всю улицу. Аплодисменты были нам наградой…
С той же дамой мы гуляли по вечернему Харькову. Оказавшись в окрестностях кладбища (в городе какое-то), мы решили туда зайти. Тамошний смотритель, философствующий старик, был знакомым моей подружки. Посидели в сторожке, попили водки, побеседовали на темы о вечности. На дворе совсем стемнело, взошла полная луна, яркая как солнце. И тут мне захотелось пощекотать нервы, погулять по кладбищу при Луне. Что мы и сделали. Моя подруга тоже не робкого десятка оказалась… Мы ходили и любовались пейзажем, адреналин потихоньку выделялся и в конце концов нам захотелось. Да захотелось так, что просто жуть! На глаза попалась небольшая лужаечка, поросшая травой. Вокруг кресты, памятники, деревья шумят, в воздухе какие-то быстрокрылы носятся… Все залито бледным лунным светом и кровь стучит в висках… Она отдалась мне с такой страстью, что по крайней мере, несколько покойников должны были вылезши, поинтересоваться, что это за ужас здесь творится. Когда у нас все закончилось, мы еще какое-то время валялись на траве, не в силах подняться. Окружающая обстановка угнетающе не действовала, наоборот, это добавило морального удовлетворения. Мы пришли к выходу, поблагодарили, прощаясь сторожа и пошли домой.
Да история, в общем-то, банальна — были у реки за городом, когда прорвало хляби небесные. Наскоро упаковав вещи в пакеты, мы в купальных костюмах начали бегать по упругой траве летнего луга. Гоняясь друг за другом, постепенно остались нагишом… Побегав еще какое-то время в обликах Адама и Евы, мы изрядно возбудились, и это возбуждение дало нам насладиться плотской любовью с той же силой, с которой шел окружающий нас ливень… Потом ливень постепенно превратился в простой теплый летний дождь, но нам одного раза было мало — и этот праздник слияния с природой продолжался. А потом нас приняла река — мы, как дети, плескались и брызгались водой, смеялись и целовались…
Началось все со срочной работы которую я не успевал выполнить в рабочее время. Чертежи ждут в цехе, начальник грозит лишить премии за задержку и обещает отгулы за ударный труд. Деваться некуда — остаюсь сверхурочно, хорошо, цех работает в две смены, и здание не закрывают. Когда все ушли, позвонил подружке и сказал, что придти не смогу — срочная работа. В ответ — упреки: ты меня не любишь и обманываешь, щас приду проверю. Пришла поругалась, поревела. Начал успокаивать, вытирать слезы, обнял, поцеловал. И как-то так плавно объятия становятся все крепче и крепче. На мои слабые возражения про срочную работу снова набухают слезы. Опять успокаиваю и обнаруживаю, что уже лежим на столе на чертежах и процесс идет!!! Когда одежда разлетелась по углам не заметил. Только одна мысль осталась: хорошо, что стол на железном сварном основании и на нижнем этаже комната закрыта. Секс был весьма бурный. Когда все кончилось спохватились, что двери не закрыты и окна без занавесок. Наверно под действием столь замечательной разминки чертежи нарисовал быстрее чем планировал и потом несколько вечеров встречи повторяли, но уже не так резко.
Подкрановые пути на отметке 8 метров. Было не со мной. Договорился Васька (он работал слесарем ремонтником по кранам) с крановщицей. Расположились на ремонтной площадке на крановых путях. Начали во время обеденного перерыва. Красота, никто не видит, никто не мешает, если что можно быстро разбежаться: он — на кран ремонтировать, она — в кабину работать. Ну, кто мог предположить, что в обед надо было срочно грузить машину. Мастер поискал крановщицу, естественно, не нашел, а машина стоит, и начальство ругается. Мастер, не долго думая, залез в кабину крана и поехал с мыслями типа 'чо сложного? Один подъем — и дело сделано'. Крановщица как услыхала, что кран поехал — испугалась, закричала и заклинила Васькин девайс. Вот народу было развлечения смотреть, как врача затаскивали на ремонтную площадку, чтоб делать расслабляющий укол. Теперь эта сладкая парочка в цехе уже не работает.
Катался я году в 89 на теплоходе по Волге. И была там зеленая стоянка у острова. На острове, как на столе, ни кустика. На теплоходе народу, как тараканов. А хочется аж жуть. Придумали. Пошли в душ. Душ на теплоходе — это нечто странное, наверно, там раньше был стенной шкаф. Предбанник и сам душ уместились на площади примерно в квадратный метр. Пока никто не видел, заскочили в душ вдвоем. Там даже сесть вдвоем нет места. Не важно, не сидеть пришли. Одежду — долой, и начали как стояли, так и пошел процесс. Когда первая дрожь прошла, догадались включить воду. Заодно и помылись.:) Выходим, она первая. На неё как очередь начала орать: 'чо так долго?' Я выхожу следом и заявляю: 'Ни чо не долго, мы даже раздевались одновременно. А если бы по очереди?'. И тишина провожала нас, пока шли до выхода из коридора
Так больно я больше в жизни не трахался. Произошло это в конце восьмидесятых. На филфаке раздобыл я тогда ксерокопию Камасутры. Сидел днем в рюмочной и, закусывая, мусолил этот фривольный манускрипт. Вечером, проходя по улице Герцена, зашел в магазин 'Свет', где к своему удивлению довольно легко снял зрелую пухленькую продавщицу. Дома, выпивая, я развлекал ее рассказами о превратностях восточной любви. К ночи, как это принято, разделись и тут черт меня дернул взять ее на руки и отнести в ванную. Посадил я ее пухлой жопой на деревянную сетку для белья, а сам зажег свечи, принес магнитофон… и только сделал пару фрикций, как болты от тяжести расслабились и эта туша вместе с деревяшкой рухнула мне на ноги. За ней упал я, задев свечу, стоявшую на краю ванной. Добрая порция воска попала ей на соски и на ее богатое хозяйство. В падении я машинально схватился за штору, которая напоследок накрыла нас обоих вместе с металлической балкой. Какое-то время мы молчали. Мне было больно. Ей тоже малоприятно. Потом я услышал: — Не мог мне нормально, по-русски вдуть, раджа!
Приехали мы как-то с благоверным вечером на конюшню с тем расчётом, чтобы остаться там на ночь. Поехали в ночное, если можно так сказать. Спать в сарае на старом сене не хотелось — дикая аллергия на пыль. Поэтому взяли попоны, старые куртки, чтобы было чем укрыться, и перебрались на телегу со свежескошенной травой. Думаю, нет нужды объяснять, что телега стояла на свежем воздухе. Лежим, разговариваем. Вокруг — тишина, над нами звёздное небо, над лесом догорает закат, слышно, как переступают и фыркают лошади… Романтика, одним словом. И тут понимаем, что нам ПРИСПИЧИЛО… Заняться эхотагом. Может быть, сыграл свою роль и тот факт, что телега стояла на том месте, где дорога поворачивает. Сзади были гаражи, перед нами — дорога, по правую руку тоже дорога и слева — поле. Так что, в принципе, нас могли видеть с трёх сторон. Начинаем медленно раздевать друг друга, заниматься эхотагом… И при этом понимаем, что может кто-нибудь пройти и нас увидеть. Тем более, что где-то гуляли местные. Блин, такого кайфа никто из нас ещё не испытывал! Когда мы закончили, и смогли продолжить разговор, я краем глаза заметила, как из туалета типа 'сортир' медленно выскальзывает собственно хозяин конюшни, у которого мы снимаем помещение для лошадей. И тихо двигается в сторону дома. В результате увиденного ещё один оргазм мне был обеспечен. Причём совмещённый с коликами от смеха.
Репетиция местечкового театра. Десяток актеров, режиссер. В репетиции объявлен получасовой перерыв. Все разбрелись что — куда. В зале остался я и девушка, с которой в паре играю. Слово за слово, потом поцелуи. Я подхватил ее на руки, она охватила меня ногами и мы переместились за задние декорации (полотно во всю сцену, на которой что-то нарисовано. Причем между этим полотном и стеной сантиметров
