супруга. В качестве гражданина он считает нормальным то, что правительство постоянно сокращает его покупательскую способность. Ведь это правительство, за которое он голосовал.

Он не только не замечает, что его попросту душат, но он борется за свою семью, свою работу, свою политическую систему, за большую часть своих тюрем как за формы «выражения своей индивидуальности».

Многие люди готовы зубами и ногтями драться за то, чтобы у них не отобрали их цепи. Поэтому мы, ангелы, должны иногда провоцировать то, что они там внизу называют «несчастьями», а мы наверху определяем как КППВ — «кризисы постановки под вопрос». КППВ могут иметь различные формы: несчастный случай, болезнь, распад семьи, профессиональные проблемы.

Эти кризисы наводят на смертных ужас, но, по крайней мере, хотя бы временно освобождают от зависимости. Очень скоро человек отправляется на поиски новой тюрьмы. Тот, кто развелся, спешит снова жениться. Потерявший работу соглашается на еще более унизительную. В то же время между тем моментом, когда произошел КППВ, и тем, когда смертный обрел новую тюрьму, он сможет насладиться коротким просветлением. Он сможет увидеть, что такое настоящая свобода. Даже если, как правило, это его скорее напугает.

Возвращение в Рай.

Как сильно развились мои клиенты за такое короткое время! Как будто они растут быстрее, когда за ними не наблюдают. Венера избавилась от анорексии и булимии и завоевала титул Мисс Вселенной. Тем лучше, во всяком случае, я собирался ей в этом помочь. Игорь вышел из тюрьмы и психиатрической больницы и стал героем войны. Только Жак тащится медленнее всех и не зарабатывает очки. То, что он так долго сидит, приклеившись к телевизору, не позволяет мне надеяться ни на что хорошее.

Эдмонд Уэллс появляется всегда в неподходящий момент. Он вздыхает:

— Ты меня сильно разочаровываешь, Мишель. Я так на тебя надеялся, а ты портишь всю работу…

— Я новенький, я только начинаю понимать, как функционируют люди.

Инструктор продолжает сомневаться.

— Ах да, а эта маленькая прогулка в космос, это что?

Он знает. Я протестую:

— Кроме Жака Немро, который всегда отставал, двое других клиентов очень хорошо себя чувствуют.

— Мой бедный Мишель, — говорит Эдмонд Уэллс, — есть еще очень много вещей, которые я тебе должен объяснить. Ты заметил, что, когда приближаешься к Земле, встречаешь неприкаянные души?

— Нет, ну… вообще-то…

Значит, он в курсе и нашего визита к Пападопулосу.

— Ты заметил, что этим неприкаянным душам гораздо легче заставить людей понять их, чем нам? Это как раз потому, что они совсем рядом со смертными.

— Да… но.

— Так вот, когда клиент произносит молитву, а ангел-хранитель ее не слышит, что, по-твоему, происходит?

— …Им начинает заниматься неприкаянная душа.

— Вот именно. И поверь мне, они очень рады, неприкаянные души, когда могут занять наше место.

Это настоящая зараза. Там, где ангел не выполняет свою работу, появляется неприкаянная душа. Что ты себе воображаешь, Мишель? Что Игорю и Венере повезло? Нет, они молились, и неприкаянные души тут же прибежали и сделали работу за тебя. Теперь они на них паразитируют.

Инструктор кажется сильно расстроенным.

— Именно поэтому я всегда, когда могу, говорю людям: «Не вызывайте духов, не входите в транс, бегите от медиумов и всех тех, кто говорит, что вещает о потустороннем. Не молитесь как попало, не ищите своего ангела-хранителя. Он знает, где вас найти. Не пытайтесь углубляться в Вуду, шаманизм или колдовство. Вы думаете, что манипулируете, а на самом деле манипулируют вами. За всякую помощь нужно платить».

Я читаю во взгляде учителя настоящее разочарование во мне.

— Как же мне исправиться? Как завоевать прощение? — бормочу я.

— Я в ответе за тебя, Мишель, — вздыхает Эдмонд Уэллс. — Поэтому, не найдя тебя, я засучил рукава. Я избавил их от неприкаянных душ, которые так и вились вокруг. Они снова «депаразитированы». Но теперь берегись! Двое твоих «победителей» отныне уверены, что достаточно обратиться к тебе, и все наладится. Игорь даже называет тебя Святым Игорем, потому что уверен, что у каждого человека есть ангел, носящий его имя.

Левитируя, Эдмонд Уэллс поднимается.

— Однажды наступит день, когда Игорь, Жак и Венера присоединятся здесь к тебе и посмотрят тебе в глаза. И для тебя этот момент будет ужасен, потому что тогда они поймут, кто ты такой. И тогда тебе придется держать перед ними ответ.

Пристыженный, я опускаю голову.

— И еще одно. Не слушай плохих учеников. Не на них тебе нужно равняться. Не им придется в день взвешивания души объясняться с твоими клиентами.

Инструктор движением рукава показывает в направлении Рауля, который летает неподалеку.

— К счастью, Мишель, вначале тебе достались хорошие души. Никто не обещает при следующем распределении такого хорошего набора. Как правило, только потерпев поражение с первыми клиентами и получив вторую порцию, ангелы начинают осознавать, как хорошо их обслужили в начале.

Я съеживаюсь. Под этим взглядом мне хотелось бы стать совсем маленьким.

— Для смертного поражение означает реинкарнацию, — чеканит Уэллс. — Для ангела оно означает… новых клиентов.

Станисласа и меня награждают медалями. Полковник Дюкусков обнимает нас.

— Теперь вы старшие сержанты.

Зал, заполненный военными в безупречных униформах, встает и аплодирует. Поднимают национальный флаг, начинает играть любимый гимн моей родины. Полковник Дюкусков шепчет на ухо:

— Только вам двоим удалось остаться в живых после того, как вы сражались один против десяти. У вас есть секрет?

Я глубоко вздыхаю и не решаюсь признаться. Все-таки про своего ангела-хранителя я ему не скажу.

— Я выжил со своей матерью, — говорю я.

Он понимающе улыбается.

И в этот момент я ликую, потому что мне восемнадцать, и я живой.